– Кто послал? Кто его «заказал»?

– Гы-ы!…– прохрипел белесый, и новый кровавый пузырь вздулся на губах.

– Гелаев, да? Говори, Гелаев? – Мамедов в нетерпении ткнул дулом пистолета в зубы. Так, что послышался хруст.

Раненый прикрыл глаза.

– Гелаев, точно! – Мамедов торжествующе огляделся. – Вот твари. Едва мы первый шаг сделали. Тут же отреагировали.

Коломнин решительно отодвинул его. Склонился над киллером. Глаза в глаза.

– Тимура Фархадова ты убил? – к общему изумлению, требовательно произнес он. – Говори, ты?

Дрогнувшие веки стали ему подтверждением. Но открываться они не спешили.

Коломнин с силой, болезненно тряхнул раненого. Веки вновь размежились.

– Кто «заказал» Тимура? – раздельно, стараясь прорваться в уходящее сознание, произнес Коломнин. – Кто заказал Тимура Фархадова?

– Гы-ы!.. – сделав над собой усилие, вновь прохрипел киллер.

– Тоже Гелаев, да?! – закричал Мамедов. – Я всегда знал. Всегда!

Коломнин не отводил глаз от умирающего. В мутновеющих глазах белесого почудилось ему что-то вроде усмешки. И с этой усмешкой он и затих навсегда.

– Вызывайте милицию, – Коломнин распрямился.

Похоже, тайна гибели Тимура приоткрылась. Единственные, кому сейчас была нужна смерть Коломнина, были чечены. Подосланный киллер оказался тем самым, что убил Тимура. Все становилось на свои места. Но до чего же непредсказуемые узоры выписывает жизнь! Судьба Коломнина все более переплеталась с судьбой покойного Тимура Фархадова.

Осмотр места происшествия, допросы, – лишь к утру коттедж вновь затих.

Едва уехала опергруппа, засобирался и Мамедов.

– Шесть уже. Дядя Салман рано встает. Поеду отвезу подарок. Кровь Тимура отомщена… Пусть хоть отчасти, – добавил он, заметив, что остальные не разделяют его энтузиазма.

И уехал, полный нетерпения поведать, как собственной рукой покончил с убийцей Тимура.

– Может, и нам пора собираться, Сергей Викторович? – с зевком предложил Богаченков, значительно скосившись на впавшего в прострацию Резуненко. – А то ведь и впрямь подстрелят вас ни за что ни про что. И то, если честно, чудом в этот раз пронесло. Во второй раз так не подфартит. – Почему думаешь, что будет второй? – Резуненко встряхнулся.

Наивный вопрос заставил Богаченкова иронически пожать плечами:

– Так они, чечены, не знают ведь, что мы сами отступились.

Резуненко подхватил Коломнина за локоть, вывел на крыльцо.

– Вот что. Рейнер за двести километров отсюда. Я тебе даю водителя, газон свой. Но, во-первых, сам с тобой не поеду, – жестом пресек возражения Коломнина. – Не могу с этим ехать. Женьке передам, что ты вроде как охотник-любитель. Я ему иногда подсылаю подзаработать. С ружьишком-то ходил когда?

– Нет.

Резуненко досадливо поморщился.

– Ладно, скажу – начинающий. Ружье дам из своих – вертикалку.

– Так у тебя с ним есть связь?

– Есть, – неохотно признал Резуненко. – Мобильный я ему подарил. Чтоб на случай моих звонков держал. Так что едешь поохотиться, понял?

– Чего не понять?

– Не знаю чего. Но – проникнись. Как ты там говорить будешь, твое дело. Но чтоб никаких запугиваний. Его так пытали, что страх – он внутри засел. Чуть что – вообще в тайгу уйдет в какое-нибудь зимовье. Потом не выколупнешь. И еще – паспорт я ему замастырил. Так что он там для всех – Бугаев. Даже водитель мой, что тебя повезет, не знает, кто он на самом деле. Охотник и охотник.

Внезапно обхватил Коломнина за плечи, всмотрелся, будто пытаясь проникнуть в самые глубины души.

– Имей в виду, Коломнин, грех на себя беру. И если с Женькой что, то и на тебя ляжет.

Через час, прежде чем город проснулся, ГАЗ-66 выехал на трассу. В металлическом чреве его, на откинутой от стены койке, покачивался во сне в такт движению Коломнин. «Заказанный», но пока еще «недостреленный».

Проснулся он в полной темноте, от того, что внезапно прекратилась качка. Сел, с удивлением ощущая надсадную ломоту в теле, – очевидно, машину изрядно поболтало на таежных дорогах. Дотянувшись, зажег лампочку.

Послышался призывный сигнал клаксона. Затем похрустывание унтов по снегу. Дверь распахнулась снаружи, и в проеме показалось утомленное лицо водителя.

– Приехали. Сильны вы придавить подушку! – шумно позавидовал он.

– Сколько ж я проспал?

Водитель глянул на часы, прикинул, прищурившись.

– Да уж немало, – исчерпывающе ответил он. Сделал широкое движение в темноту. – Добро, как говорится, пожаловать, в поселок Крутик, – самый что ни на есть медвежий угол всея Руси.

– А дом… Бугаева? – Коломнин выпрыгнул на дорогу.

– Тоже мне дом. Как раз возле него и стоим.

– А где?.. – Коломнин огляделся.

– Да где ему быть? Затаился. Чудной малый. Женька! Не дрейфь. Мы от Резуненко! – и чему-то захохотал.

На крик его из-за палисадника послышался заливистый лай. Одновременно застонал проржавевший засов. Дверь приоткрылась.

– Так заходите. Только в коридоре свету нет. Правее. Ведра на лавке не заденьте.

Тут же, конечно, Коломнин и задел. А, шарахнувшись, ударился лбом обо что-то, висящее на гвозде.

– То ерунда, то коромысло, – успокоил его голос хозяина.

Внутри дом состоял из двух смежных комнаток, уставленных подержанной, явно стянутой из разных мест мебелью. На диван-кровати бок о бок расположились баян и гитара. Обстановку венчала побеленная, в разводах пузатая печь, на которой стояли два эмалированных ведра с водой. Из внутренней комнатки виднелся угол дощатой, уставленной книгами полки. От порога разбегались потертые, бахромящиеся дорожки.

Дом был беден, но прибран. На мужской взгляд, конечно. На женский, должно быть, – замусолен.

– Ничего, ничего, проходите, не натопчите. А натопчите, так тоже ничего, – я после приберусь, – по-своему понял заминку вошедший следом хозяин. Он обошел гостя. Повернулся. – Так что? Будем знакомы?

Перед Коломниным стоял всклокоченный тридцатилетний человек, худощавый, сутулый. Редеющие рыжие волосы и куцая рыжая бородка курчавились вкруг изможденной, спекшейся физиономии. Но из запавших глазниц пытливо выглядывали внимательные, наивные глаза, будто пересаженные с лица ребенка.

– Кем интересуетесь? Зайчиком? Кабаном? Или?..

«Тобой», – промолчал Коломнин.

– Это что такое? И стол до сих пор не накрыт?! – в избу вошел грозный водитель. – Где балычок? Коньячишко не вижу. Ты чем гостей кормиться собираешься, а, Женька?!

– Так я это, – хозяин смешался. – Разве только картошечки в подполе немножко осталось. Лучку могу по соседям.