со всем одним махом. Попробовал смести эти капюшоны прочь энергетической волной. Однако, несмотря на то, что в удар я вложил огромную силу, эти трое так и остались стоять неподвижными статуями на помосте. Волна лишь взметнула их черные плащи, сбросив с их лиц капюшоны.

То, что предстало нам на обозрение, мне бы очень хотелось позабыть раз и навсегда, будто я этого и не видел. У этих уродов не было лица, вместо лиц, череп продолжали огромные вороньи клювы, над которыми располагались круглые черные бусинки птичьих глаз. Вместо волос из черепов торчали перья.

— Это же ворогды, — прошелестел по площади шепот.

Толпа на площади замерла. Сделалось так тихо, что стал слышен свист ветра. И подчиняясь налетевшему ветру, в небе начали клубиться черные тучи, закрывающие собой солнце.

Но я был готов принять отразить любую атаку — мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что все, кто стоит за моей спиной, материализовали своё оружие.

Ворогды стояли какое-то время неподвижно, потом вдруг повернулись к Арчибальду и стали медленно наползать на него с трех сторон.

— Что? Что вы хотите? — испуганно вопрошал Арчибальд, скукожившись и пытаясь отгородиться от ворогдов своими толстыми ручками.

— Ты не оправдал возложенных на тебя надежд.

Это больше походило на клекот, чем на человеческую речь, но по какой-то странности в этом клекоте отчетливо можно было распознать слова.

Они с трех сторон вонзили в Арчибальда свои вытянувшиеся клювы и замерли так на пару мгновений.

В этот момент с людей будто спало оцепенение, раздались истошные крики, и толпу захлестнула паника. Люди заметались в поисках спасения, началась давка. Я, разумеется, забеспокоился за девочек и Стеллу.

Когда ворогды вынули свои клювы, от Арчибальда осталась только высохшая мумия, которая безвольно упала на помост. Но самое жуткое в этой мумии были его глаза, в которых продолжала какое-то время теплиться жизнь — жизнь, что осмысляла себя уже как иссохшее, изуродованное тело. Глаза Арчибальда в ужасе закатились, но жизнь продолжала каким-то жутким образом теплиться в нём.

Ворогды сбросили свои плащи, под ними оказались искривленные, кое-где покрытые перьями тела. Они схватили мумифицированное тело Арчибальда и, распахнув огромные черные крылья, поднявшись в воздух, полетели прочь от города, вместе со своей ношей.

Вместе с ними город покидала и завеса черных туч. Вернулся свет, вернулось тепло…

— Прекратить панику! — усиленный магией, прогремел голос отца.

Люди перестали бестолково метаться по площади и замерли.

— Жители Веросити, все вы были коварно обмануты, — обратился отец к горожанам. — Заговор был раскрыт на ваших глазах. Я, как и мой сын, живы и здоровы, мы отлучались из города по государственным делам, оставив бразды правления достопочтенному сэру Гансу. К сожалению, этим воспользовались наши недруги. Нам предстоит еще осмыслить этот горький опыт, впереди много трудов, чтобы справиться с последствиями наших ошибок, а пока, спокойно все расходитесь по домам.

Речь отца привела в чувства людей, что буквально минуту назад ещё были обезумевшей толпой. Они помогали подняться тем, кто был едва не затоптан. Площадь потихоньку стала пустеть.

На помост вскарабкалась Стелла и плача бросилась к отцу и брату. Но я заметил, что обнимая родных, она и на меня глянула украдкой. Глянула и отвернулась.

— Эрик, плотину нужно срочно закрыть, — это первое, что мне сказал отец.

— И это вместо благодарности за то, что я всех спас? — возмутился я.

— Я благодарен тебе, но ты затопил полгорода! — холодно заметил отец. — Плотину нужно закрыть!

— Надо было позволить сварить из вас суп, — пробормотал я себе под нос. — Я знаю, что её нужно закрыть, предлагаю сделать это тебе, Леон всё покажет, возьми в помощь Томаша, например, он как раз очень чист душой и русалкам придется по вкусу, а мне сначала нужно найти Фила, найти и запереть в темнице.

— Ты должен на первое место ставить не друзей, а дела Веросите, — хмуро возразил отец.

— Что⁈ За что ты хочешь запереть моего сына, Эрик⁈ — возмутился Ганс.

— Потом, — отмахнулся от всех разом я, спрыгивая с помоста. — Это для его же блага.

Я обернулся в сокола и полетел над городом, высматривая рыжую макушку Фила.

Только бы успеть до того, как…

Глава 25

Я закружил над городом, вглядываясь в людей, ставших размером не более точки на книжном листе, но безуспешно. Оказалось, искать так Фила, было все равно, что иголку в стоге сена. Правда, один раз мне показалось, что я разглядел его огненную макушку, но приблизив картинку, понял, что обознался.

Я уже стал выдыхаться, все-таки силы — это ресурс не бесконечный, и я их уже порядком подрастратил за сегодня, поэтому я решил подойти к проблеме иначе, то есть, подумать головой.

Куда человек стремиться спрятаться, когда его мир начинает уходить из-под ног, когда в нем просыпается зверь? Когда человеку плохо, он всегда идёт в то место, где долгие годы ему было хорошо, где он чувствовал себе защищенным и нужным — он стремиться домой. А где находится дом Фила, я знал, он там, где мы когда-то нашли его мертвую мать.

Я сменил курс. Подлетел к дому Фила. Дом выглядел пустым и заброшенным, участок сильно подтопило.

Я осторожно заглянул в окно и увидел сидящего на полу, в луже воды и собственной блевотины, Фила. Выглядел он просто чудовищно. Рыжие волосы спутались. Лицо посинело и видоизменилось так, что иногда в нем проглядывались медвежьи черты.

Фил дернулся, что-то хватая на грязном полу, и поймав, зажал в кулаке шерстяной комок. Я присмотрелся, это была здоровенная крыса, она била своим лысым хвостом, изгибаясь и вереща в его руках. Фил откусил крысе голову и захрустел, откусив изрядный кусок туловища. По губам, на подбородок,у него потекла кровь. Он не побрезговал даже её мерзким хвостом.

Я, опешив от такого зрелища, тупо наблюдал, как Фил жрёт крысу за крысой, которые спасаясь от наводнения, выползли из затопленного подвала в дом.

— Все еще хочешь спасти меня, сокол, — видимо, давно обнаруживший слежку за собой, хрипло рассмеялся Фил чужим, неузнаваемым голосом. — Или теперь брезгуешь?

Мне сделалось стыдно за себя, вместо того, чтобы увести Фила в замок и что-то попытаться сделать для его спасения, я подглядывал за его расчеловечиванием, виной которого был сам.

Я влетел в окно и перекинулся в человека.

— Да, Фил, я