— Да нет, не все так страшно. Не битва, и даже не генеральная репетиция, а так — небольшая потасовка. Просто в ближайшие дни нам прийдется отбиваться от разгневанных богов, да еще и на аэропланах. Веселье будет то еще!

— Тебе ведомо будущее, Али? — Уважительно осведомился Мухаммед.

— Ага. — Усмехнулся я. И доверительным шепотом сообщил ему:

— Мне Аллах сказал. — Вообще-то, с пророческим даром у меня обстояло не очень-то, все было гораздо проще: я весь день не сводил глаз с экрана телевизора, наблюдал за Одином, который развил невероятно бурную деятельность. Он созывал Олимпийцев на большой совет — надо быть полным идиотом, чтобы не догадаться, о чем именно он собирается с ними побеседовать! Я еще удивлялся, что эти ребята до сих пор не собрались хорошенько прополоть наши ряды…

Больше вопросов у Мухаммеда не было. Зато они тут же появились у всех остальных:

«от каких таких богов», «а сколько их», «почему на аэропланах», «что такое аэропланы», и все в таком духе. Князь Влад заметно оживился и деликатно поинтересовался, можно ли посадить этих самых «богов» на кол, или же с ними требуется бороться другими методами… Я не подкачал: у меня с самого начала был заготовлен исчерпывающий ответ на все вопросы.

— Поживем — увидим! — Торжественно заявил я. — А теперь вопрос на засыпку: кто из вас разбирается в авиации? — Ребята озадаченно захлопали глазами. — Отлично, я тоже не разбираюсь! Еще один вопрос: кто из вас знает, что такое воздушный бой? Можете не отвечать, и так догадываюсь, что никто. И последний вопрос, господа: кто из вас когда-нибудь командовал по-настоящему большим войском?

— Я. — Гордо сказал Мухаммед. Остальные покосились на него с заметным уважением.

— Ну да, конечно… — Вздохнул я. — Сколько сотен человек было в твоей армии? Впрочем, это неважно. Сейчас нам предстоит иметь дело с миллионами… или даже миллиардами.

— Если за нами действительно следует все человечество, «миллиарды» — это не преувеличение. — Озабоченно кивнул Анатоль.

— Если верить моему работодателю, за нами действительно следует все человечество… или почти все. — Вздохнул я. — А нас с вами чертовски мало, ребята, и мы совершенно некомпетентны. До сих пор мне казалось, что это — не проблема.

Но теперь у меня есть все основания полагать, что на днях нам прийдется принять настоящий воздушный бой.

Ничего страшного, конечно: ну уложат эти бедняги Олимпийцы несколько сотен наших спутников, или даже несколько тысяч… если оперировать только цифрами — невелика потеря! Но мне почему-то становится противно от мысли, что нам будет нечего им противопоставить. Стоять, задрав головы к небу, и смотреть, как нас убивают — это недостойно.

— А твое могущество? — Оптимистически спросил Анатоль. — Если уж ты с Сетхом справился…

— Мало ли, с кем я справился! — Я пожал плечами. — Нет никаких гарантий, что у меня снова получится. Мои чудеса — штука непредсказуемая. Вдруг в день битвы у меня будет лирическое настроение — и что вы тогда станете делать? Подавать мне карандаши, чтобы я подробно описывал свои впечатления?

Подбирать подходящие метафоры? Да уж…

— Я всегда готов помочь тебе в твоих занятиях, Али. — Совершенно серьезно заявил Мухаммед. — Если тебе понадобится, чтобы я подал тебе карандаш, я это сделаю!

— Спасибо, конечно… Но сейчас меня волнует другое. — Примирительно сказал я. — Я чертовски боюсь, что под моим чутким руководством наши соратники смогут разве что еще раз умереть. Возможно, на этот раз они умрут весело и без сожалений, и оставшиеся в живых будут вынуждены спешно сложить десяток хвалебных од на их память. А толку-то!

— И что ты предлагаешь, Али? — Спросил Мухаммед. Мне понравился его деловой тон.

Одно удовольствие иметь дело с этим дядей — по крайней мере, пока он не хватается за свой коврик для намаза!

— Нам нужны опытные полководцы. Чем больше — тем лучше. Думаю, за всю историю человечества их было немало. И наверняка все они следуют за нами в качестве рядовых. Грех это — гвозди микроскопами забивать! Надо бы их разыскать, провести разъяснительную работу, и пусть командуют всеми, кто под руку подвернется. Тогда у нас будет не одна огромная и почти бесполезная армия, а несколько сотен — или даже тысяч? — армий поменьше.

По-моему очень просто, главное — нарыть побольше генералов. — Я вопросительно посмотрел на Джинна. — Сможешь быстро отыскать бывших полководцев в этом столпотворении?

— Если бы я знал их по именам, это было бы проще. — Заметил Джинн. — Впрочем, с несколькими великими полководцами я знаком лично. Но думаю, за те годы, которые я провел в своем сосуде, появился еще кто-то…

— Надеюсь, что так. — Улыбнулся я. — Что ж, имена — это не проблема! — Я напряг память и с ужасом понял, что не могу вспомнить никого кроме Александра Македонского и Наполеона. Мне стало стыдно. Через несколько секунд у меня в голове слегка прояснилось, и я извлек из дырявых сундуков своей пассивной памяти имена Чингисхана, Бабура, Маршалла и почему-то Гитлера, хотя какой из него к черту полководец — он же в основном на митингах орал… Впрочем, вокруг него было полно толковых ребят, что правда, то правда!

— Образование у меня то еще, конечно! — Фыркнул я. — Ничего, сейчас напряжемся и общими усилиями составим хоть какой-то список… Кто-нибудь здесь знает историю?

— Я почти профессиональный историк, Макс. — Неожиданно сообщила Доротея.

— Угостите даму стаканчиком чего покрепче, и будет вам такой список великих полководцев — закачаетесь!

— За стаканчиком дело не станет. — Я выразительно посмотрел на Джинна.

— Слушаю и повинуюсь. — Высокопарно ответствовал он, с низким поклоном подавая Доротее высокий тонкий стакан с какой-то пахучей дрянью.

— Подумать только! Мой любимый коктейль! — Восхитилась она, попробовав содержимое.

И деловито спросила:

— По алфавиту писать, или в хронологическом порядке?

— Да по фигу, наверное… — Я пожал плечами и покосился на Джинна. — Тебе ведь все равно?

— Мне все равно, Владыка. — Эхом откликнулся Джинн.

— Сделаем. — Бодро отозвалась Доротея. — Дайте только карандаш и бумагу.

— Отхлебнула из своего стакана и принялась строчить. Это продолжалось часа два.

Несколько раз Джинну приходилось выдавать ей чистый лист бумаги. Я, конечно, с самого начала подозревал, что кроме Македонского с Наполеоном были еще какие-то великие полководцы, но никогда бы не подумал, что их так много! Доротея умудрилась вспомнить больше тысячи имен, и мне показалось, что она остановилась только потому, что у нее заболели пальцы.

— Ой! — Виновато сказал я, перебирая страницы, исписанные торопливым почерком Доротеи. — Почти никого не знаю. Стыдно-то как! А что, разве генерал Мак-Артур тоже был великим? Я думал, он так, посредственность…