И всё. Т. е., 13,6% (даже с десятыми!) авторы просто взяли, поковырявшись в носу. Если только в носу…

* * *

…В самом же очерке для газеты «Известий» в 1941 году «Горячий день», написанном Симоновым после посещения полка, которым командовал человек, ставший прообразом Серпилина, никаких автоматчиков и бежавшей роты не было. Да и в романе они появились лишь после того, как в полк прибыл Синцов, т. е. уже после того, как полк в первый день подбил 39 немецких танков. Всё, что описано в романе в последующие дни — голый писательский вымысел, Симонова в последующие дни там не было. Всё это вымысел:

«К середине первого дня (того дня, когда прибыл Синцов — авт.) немцам почти нигде не удалось продвинуться, несмотря на сильный артиллерийский огонь, который они вели, не жалея снарядов, и несколько танковых атак с десантами на броне. Перед фронтом полка прибавилось еще два десятка сожженных и подбитых танков и бронетранспортеров. На ржаном поле осталось, как все говорили, пятьсот и, как донес в дивизию не любивший преувеличений Серпилин, триста немецких трупов. В полку людские потери были еще больше — и от огня артиллерии и танков, и от огня немецких автоматчиков, положивших без остатка побежавшую из окопов роту.»

Но как полк, закопанный в землю по макушку, умудрился понести бóльшие потери, чем наступавшие на него немцы? Это кто так полком командовал и кто там воевал? Симонов вообще имел представление о том, какие потери будут у наступающего, если ему придется лезть на окопавшуюся пехоту?

И, оказывается, Серпилин применил против немцев тактическую новинку, эти самые окопы. Вот такого немцы точно не ожидали, когда блицкриг планировали — что русские догадаются копать окопы:

«— Твердят: „Танки, танки“, — говорил Серпилин, — а мы их били и будем бить! А почему? Утром, когда рассветет, посмотрите, у меня в полку двадцать километров одних окопов и ходов сообщения нарыто. Точно, без вранья! Завтра будете свидетелями: если они повторят, и мы повторим! Вот один стоит, пожалуйста! — И он показал на видневшийся невдалеке черный бугор. — Сто метров до моего командного пункта не дошел, и ничего, встал и стоит, как миленький, там, где ему положено. А почему? Потому что солдат в окопе перестает себя зайцем чувствовать, уши не прижимает.»

Но откуда у Серпилина взялись окопы? Кто ему разрешил их накопать, кто позволил ему грубо нарушить Устав и еще так измываться над бойцами — 20 км грунта лопатами…! Что за старорежимные порядки?! А к маршалу Тимошенко за разрешением так оборону построить, так грубо Устав нарушить, он обращался?..

В СССР с 60-х годов почти любой школьник знал то, о чем нынешнее поколение школяров даже представления не имеют, они же — жертвы ЕГЭ, и самые лучшие в мире училки уже на пенсию поуходили, поэтому наша молодежь историю своей страны почти не знает, а что знает — то неправильно… Знаете, мне всё чаще и чаще кажется, даже креститься скоро начну — слава богу, очень даже хорошо, что наша молодежь не знает историю своей страны так и в таком виде, какой её знают мои ровесники. Может, у нашей страны есть еще какой-то шанс с этой молодежью…

Вот про окопы каждый советский школьник знал, что глупые советские военные, главный — Ворошилов, решили, что окопы — пережиток царизма и, вообще, наследие старого режима. Еще и колючая проволока перед окопами. Накопают, понимаешь, и сидят в них, как зайцы (хотя, у Серпилина — наоборот), никакого революционного порыва. Поэтому в Красной Армии окопы запретили.

Даже Константин Константинович Рокоссовский в своем «Солдатском долге» об этом красочно написал:

«Еще в начале боев меня обеспокоило, почему наша пехота, находясь в обороне, почти не ведет ружейного огня по наступающему противнику. Врага отражали обычно хорошо организованным артиллерийским огнем. Ну а пехота? Дал задание группе товарищей изучить обстоятельства дела и в то же время решил лично проверить систему обороны переднего края на одном из наиболее оживленных участков.

Наши уставы, существовавшие до войны, учили строить оборону по так называемой ячеечной системе. Утверждалось, что пехота в ячейках будет нести меньше потерь от вражеского огня. Возможно, по теории это так и получалось, а главное, рубеж выглядел очень красиво, все восторгались. Но увы! Война показала другое…

Итак, добравшись до одной из ячеек, я сменил сидевшего там солдата и остался один.

Сознание, что где-то справа и слева тоже сидят красноармейцы, у меня сохранялось, но я их не видел и не слышал. Командир отделения не видел меня, как и всех своих подчиненных. А бой продолжался. Рвались снаряды и мины, свистели пули и осколки. Иногда сбрасывали бомбы самолеты.

Я, старый солдат, участвовавший во многих боях, и то, сознаюсь откровенно, чувствовал себя в этом гнезде очень плохо. Меня все время не покидало желание выбежать и заглянуть, сидят ли мои товарищи в своих гнездах или уже покинули их, а я остался один. Уж если ощущение тревоги не покидало меня, то каким же оно было у человека, который, может быть, впервые в бою!..Человек всегда остается человеком, и, естественно, особенно в минуты опасности ему хочется видеть рядом с собой товарища и, конечно, командира. Отчего-то народ сказал: на миру и смерть красна. И командиру отделения обязательно нужно видеть подчиненных: кого подбодрить, кого похвалить, словом, влиять на людей и держать их в руках.

Система ячеечной обороны оказалась для войны непригодной.»

Нужно отметить, что увидел комкорпуса Рокоссовский, что пехота его корпуса по немцам из винтовок и пулеметов не стреляет, только в сражении за Смоленск, на Ярцевском направлении, «в начале боев» — это у него бои именно там, тот период он описывает. А до того, 2 месяца, он не видел и не понимал, да даже не видел передний край обороны корпуса. Издалека только в бинокль смотрел — а пехота не стреляет! Дал задание «группе товарищей» разобраться. «Группе товарищей» — до слёз! Маршал пишет! Военный человек!

Про то, что, когда вместо окопов ячейки, бойцу в ней ни боеприпасы не поднести, ни раненного его вытащить, что не только командиру отделения нужно «кого подбодрить», но и взводному, ротному, комбату управлять боем — маршал не знает. Но ладно, и «группа товарищей», и сам командующий корпусом убедились, что «надо немедленно ликвидировать систему ячеек и переходить на траншеи».

Но это же нарушение всех уставов! На это