столов. Вроде тех, которые у нас в кабинете химии, но уровнем выше, из непонятного материала, не металла, но и не пластмассы, и над каждым вытяжка — толстая жестяная труба, уходящая другим концом в потолок. Затем сделано, чтоб лаборант не надышался паров изобретенного им вещества и не начал с жутким смехом бегать за бабочками-галлюцинациями. Это известная проблема всех лабораторий.

Один стол не иначе как главный, развернут наподобие учительского. Сидящий за ним может видеть все, что происходит в кабинете. На столе компьютер, всякие бумаги, а рядом на полу большой сейф с открытой дверцей.

Кое-где стояли забытые микроскопы, и прихватить один с собой хотелось невероятно. Увы, это слишком похоже на воровство, хотя здесь они без толку рассыплются от времени. Но дома спросят — откуда взяли, распереживаются и не отстанут.

У дальней стены мы обнаружили непонятный аппарат — что-то наподобие старенького телевизора (не голограммного), к которому проводочками присоединялась медная пластина с грубо нарисованной ладонью. Никто из нас такого не видел. Прибор экспериментальный — кое-где провода замотаны изолентой, а края пластины очень неровные.

Артем, не долго думая, нажал кнопку, и телевизор включился. Пошипел и заработал.

Вот только заработал он странно. На белом экране возникла черная надпись — "положите руку на пластину и прибор скажет, чего вы хотите на самом деле".

— Нее, — протянул Артем. Глеб ничего не сказал, просто отвернулся. Ладно, я притворюсь самым храбрым.

Положил руку. Ее электрически защипало, и надпись сменилась другой — "вы хотите выкинуть лишнее из головы и жить счастливо, как все".

Я схватил телевизор и бросил его под ноги. Экран со звоном разлетелся, на осколках замерцали искорки.

— Ты свихнулся? — Артем схватил меня за руку. Затем и Глеб сжал пальцами мой локоть. Тоже решил, что я спятил.

— Нет, — ответил я.

— Тогда зачем разбил его? Не понравилось, что он сказал?

— Не понравилось.

— Ну ты псих. Сейчас хоть успокоился?

— Успокоился.

— Надо глянуть, что на столе, и двигать отсюда, — произнес Артем.

Но потом довольно добавил:

— Хотя как круто…

И в этом он действительно очень прав.

Бумаг интересных не нашлось — одни списки веществ и реактивов, зато включился компьютер, и безо всяких паролей. Правда, большая часть содержимого из памяти была удалена, осталась лишь военная база москвичей. Прикольная штука. Печатаешь свое имя и компьютер выдает на экране информацию — год рождения, где живешь и где учишься. Напротив наших фамилий — код из двенадцати цифр, а в конце, через черточку, к нему приписана буква "Н". Знать бы, что это означает.

В открытом сейфе хранились только камни. Видимо, их тут исследовали. Один привлек внимание — округлый, как галька, с красно-золотыми вкраплениями. Я взял его и сразу выронил — он ударил меня током. Легонько, но неожиданно. Как медная доска разбитого мной прибора, хотя и посильнее. Я поднял камень с пола, принялся снова рассматривать. Больше он меня током не бил.

— Дай посмотреть, — попросил Артем.

— На, но учти, он электричеством бьется.

Артем взял камень и улыбнулся.

— Да, ударил… хихи.

Потом камень подержал в руках и Глеб.

— К-колется! Наверно, это метеорит. Д-давайте возьмем с собой.

Правильно. Тут он будет зря лежать, а нам зачем-нибудь пригодится.

14

…Я сказал, что на столе не нашлось интересных бумаг? Беру свои слова обратно. Частично обратно, потому что интересная бумага нашлась под столом, и оказалась не бумагой, а так, обрывком какой-то записки… но очень интересным! И непонятным, ведь "интересное" и "непонятное" — они как близнецы-братья.

"Я знаю, что меня никто не будет спрашивать, но если спросит, отвечаю: я категорически против использования этого еще не исследованного "средства" для борьбы со страхами. Лекарство может оказаться хуже болезни. Конечно, вызываемое "объектом" состояние проходит со временем, а после уничтожения "объекта" — мгновенно (тут надо заметить, что если "объект" был относительно большой и воздействие оказалось сильным, то после ликвидации "объекта" человек напрочь забывает, что с ним происходило, а если маленький, то все помнит, и что "объект" может влиять лишь на ограниченное число людей). Но! Расскажу только об одном наблюдении: рядовой Т. после "контакта" заявил, что ему такая жизнь очень нравится, что он начал мысленно общаться с "объектом" (называя его "посредником), и тот теперь подсказывает, что ему делать. Первым делом он почему-то подсказал сорвать плакат с изображением Солнечной системы, а вторым потребовать для "объекта" еды (какой-то бред).

А что насчет кошмаров (ну хотя бы их большей части), то, думаю, они объясняются просто и нефантастически — в откопанных тоннелях где-то стоит ржавая "машина призраков" времен Екатерины Второй и все еще работает".

— Машина призраков? — спросил Артем.

— Ага, — ответил Глеб. — Древние сектанты делали их, чтоб н-насылать видения.

— А что за "объект"? Что он делал с людьми? Где он?

— Не знаю. В лабораториях п-полно всякой всячины. Ученых хлебом не корми, д-дай только изобрести что-нибудь сумасшедшее. Н-но все наверняка вывезли при эвакуации.

Когда мы уже вышли в коридор, Глеб захотел вернуться, что-то еще глянуть на компьютере. Постоял около него, постучал кнопками и почему-то грустно сказал:

— М-можем идти.

И добавил:

— Идти н-назад! Хватит, н-наверное!

— Не, еще надо посмотреть, — помотал головой Артем.

15

И чего на меня нашло, подумал я, когда мы отправились дальше. Расколошматил телевизор. Расстроился от того, что в глубине души я хочу не отличаться от других.

Однажды я читал фантастический фильм. Это не оговорка, именно читал. Статью о нем в журнале "Искусство кино", ведь кто меня пустит на взрослый фильм! К тому же "интеллектуальный" — так его скромно называли. Он интеллектуальный, а я маленький, мне еще рано. Ну хоть журнал взять в библиотеке могу. Этому, кроме кривых взглядов — "ишь, умник нашелся", никаких препятствий.

В статье говорилось, что главный герой в финале узнал, какие неизвестные ему самому желания у него внутри таятся. Не очень хорошие! Выяснил, что он на самом деле ужасный человек. При помощи древней неземной машины, умеющей читать