Суд проходил в огромном круглом зале. Его стены поглощали солнечный свет и трансформировали его в рассеянное свечение, напомнившее Пандарасу об оракуле за краем мира.

Суд длился меньше одного дня, председательствовал на нем самый старший из еретиков, но он, как и Йама, с виду очень мало интересовался процессом. Это был господин Нарьян, бывший архивист, которого преобразила лично Анжела. Старый, жирный, безволосый человек, он, обнаженный, висел в цилиндрическом стеклянном сосуде, наполненном чистой пузырящейся водой. Его морщинистая серая кожа была утыкана машинами: на шее, на отечной бочкообразной груди, над левым глазом. Много лет назад, когда он миссионерствовал в одном туземном племени, на него совершили покушение, и он был тяжело ранен. Теперь его жизнь поддерживали имплантированные в тело машины. Он был уже стар, когда встретил Анжелу, а сейчас был самым старым человеком в своей расе. Люди болтали, что вживленные в него машины никогда не дадут ему умереть.

С обеих сторон цилиндрического сосуда за судейским столом разместились десять человек. Из высоких, украшенных балдахинами, отделанных серебром и черным бархатом кресел они высокомерно глядели на Йаму и Пандараса, которые в наручниках сидели на простой скамье с двумя рядами стражников за спиной. Не имея традиций, еретики принялись изобретать новые, при этом ничем не ограничивали выражение и выпячивание собственного «я» и не стесняли его соображениями хорошего вкуса. Большинство мужчин были одеты в фантастическую военную форму, увешанную лентами, медалями и золотыми позументами. На одной из женщин был парик, вдвое увеличивающий ее рост. В локонах этой прически поблескивали крошечные машины. Другая облачилась в металлические доспехи, отполированные так, что казалось, ее голова покоится на калейдоскопе изломанных отражений наполненной светом комнаты. Большая часть присяжных принадлежала к гражданам Сенша — первой расы, которую преобразила своей ересью Анжела. Они слушали длинный перечень преступлений Йамы с различной степенью внимания, морщась всякий раз, когда он радостно признавал свою вину.

В воздухе кружились машины, записывая происходящее и транслируя его жителям города и в войска, вытянувшиеся вдоль Великой Реки.

В конце, когда Йама признал, что несет ответственность за падение уровня Великой Реки, господин Нарьян вдруг пошевелился. Он вынырнул на поверхность и выпустил фонтан воды. Десяток машин сразу опустились пониже, чтобы уловить хриплые звуки его голоса.

— Мальчик должен умереть, — провозгласил господин Нарьян. — Он является анахронизмом. Задачей его расы было построить мир, а он может использовать данные ему силы для разрушения мира.

Несколько членов совета произнесли длинные речи, хотя все сводилось к тому, что они согласны с мнением господина Нарьяна. Защищал Йаму только Энобарбус, он один из всей компании не имел украшений. Обнаженный до пояса, с офицерским шарфом на талии и гривой бронзовых волос вокруг иссеченного шрамами лица, он стремительно ходил перед судейским столом.

— Он сыграл самую решительную роль в войне против тех, кто продолжает служить Хранителям, — говорил он. — Он подчинил их машины и за несколько дней помог завоевать для нашего дела огромные новые территории. Уверяю вас, если его правильно использовать, он еще до конца года позволит нам одержать окончательную победу.

Старый архивист снова вынырнул на поверхность, вода окатила стеклянные стенки его сосуда.

— Мальчик сражался за нас по принуждению, — проквакал он. — Энобарбус был связан с аптекарем по имени Дисмас. И вышеуказанный Дисмас, который работал на одну из мятежных черных машин, внедрил в мальчика особую машину; она подавила его волю и воспользовалась его мощью. Из-за этого мы его почти потеряли, а операция по его возвращению принесла большие потери в живой силе.

Энобарбус сложил руки на груди, — Тем не менее мятежные машины продолжают оставаться нашими союзниками. На данный момент это необходимо, в противном случае нам придется столкнуться не только с войсками, верными Хранителям, но и с этими машинами. Я не думаю, что мы можем успешно действовать на двух фронтах. Кроме того, хозяин доктора Дисмаса не принадлежал к нашим союзникам, он — предатель. Насколько я знаю, он уже мертв. Мальчик у нас. Возвращение его действительно унесло много жизней. Не допустите, чтобы эти жертвы оказались бессмысленны. Давайте используем его, чтобы быстро закончить войну. Тогда, если захотите, можете его убить, но, убивая его сейчас, вы обрекаете на смерть миллионы, которые иначе могли бы жить.

Господин Нарьян по грудь вынырнул из насыщенной пузырьками воды.

— Вполне вероятно, — сказал он, — что этот мальчик мог бы спасти миллионы жизней, если использовать его против наших врагов, но известно также, что из-за него уже погибли многие тысячи. Сначала когда доктор Дисмас пытался забрать его у тебя, а потом — когда мы его возвращали. Ни Дисмас, ни ты, Энобарбус, не можете полностью контролировать мальчика, но каждый желает быть его хозяином. Он слишком силен. Боюсь, что, если мы захотим с его помощью выиграть войну, мы перессоримся за право им распоряжаться.

Женщина в белом парике сказала:

— Он вывел из строя оракул и насмехался над ним. Насколько я понимаю, восстановить его не удастся. Господин Нарьян прав. Он слишком опасен.

— Она вернется, — с чувством произнес Энобарбус. — Ее нельзя уничтожить.

Потом были еще споры, наконец господин Нарьян сказал:

— Ясно, что его власть идет от Хранителей. Как можем мы считать себя выше их, если думаем, что наша победа зависит от этого мальчика? Нет, он должен умереть. Давайте голосовать.

Один за другим все члены совета бросили по камешку в простую пластиковую корзинку. Потом служитель вытряхнул их. Считать не пришлось. Только один был белый, остальные черные.

Приговор исполнили не сразу. Предполагалось сделать это публично. Многие еретики выразили желание приехать в Сенш, чтобы увидеть все своими глазами. Кроме того, было много споров о способе казни. По традиции, которая пережила Войну за Преображение, граждане Сенша бросали своих преступников в падение Великой Реки. А так как суд происходил в Сенше, многие настаивали, чтобы Йаму казнили именно так.

Другие требовали более определенной смерти, указывая, что он может вызвать машины и те вытащат его из воды. У еретиков не было центральной власти, и после окончания процесса споры тянулись еще долго. Узабио, смотритель тюрьмы, утверждал, что Йама может умереть от старости, прежде чем они кончатся.

— Тогда все твои планы разбогатеть рухнут, — говорил Пандарас. Узабио ему не нравился, но он был полезен. Узабио вился вокруг Пандараса, потому что хотел поближе подобраться к Йаме, и Пандарасу иногда удавалось добиться от него некоторых милостей.

— Я мог бы продавать билеты, — предлагал он. — Люди станут приходить, чтобы на него посмотреть. Стражников можно подмазать, они будут помалкивать.

Узабио принадлежал к основной расе Сенша. Его черную, как галька, кожу обсыпали грязно-белые пятна. Он склонился к Пандарасу, нависая над ним, как ящерица над жуком.