В августе восемьдесят второго года — в штаб-квартире Катаиб гремит мощнейший взрыв. Только что избранный президент Ливана Башир Жмаэль погибает вместе со своими наиболее близкими сторонниками. Израильская армия начинает вторжение в Ливан.

Тут надо сказать, что Израиль начинает вторжение не только руководствуясь местью за Жмаэля и даже не столько из-за этого. Все дело в том, что территория Южного Ливана, непосредственно примыкающего к Израилю — буквально кишит палестинскими лагерями, это и есть зона палестинского контроля, откуда на Израиль сыплются самые разные неприятности в виде мин, ракет Катюша и отрядов федаинов. Основная цель Израиля — зачистить Южный Ливан. А там уж как посмотреть — тем более что и в самом Бейруте полно палестинских боевиков.

Но вторжение не удается, израильтяне сталкиваются с неожиданно упорным и жестоким сопротивлением, несут потери. Сирии удается создать единый произраильский фронт, в котором объединяются непримиримые противники — христианин Франжье, друз Валид Джумблат (его отца убили сирийские спецслужбы в 1977 году, хотя это и не доказано), коммунист Жорж Хауи. Вол Фронт национального спасения входят даже мусульмане-шииты. Осенью восемьдесят третьего года — объединенные силы ФНС проводят мощное наступление в районе Алея и Шуфа, выдавливая противостоящие им силы в южном направлении. Эти события становятся известными как «война в горах» — крупнейшее поражение произраильских христиан, полторы тысячи убитых, триста тысяч беженцев. Но Израиль и произраильский ливанский президент Амин Жмаэль, брат убитого Башира не вмешиваются! Зато — довольны все! Израиль — отступает в «зону безопасности» в Южном Ливане — и получает кордон на границе, санитарную зону, откуда выдавлены все боевики, зато там полно христианских беженцев, из которых создается Армия обороны Южного Ливана. Сирийцы — получают остальную территорию Ливана. Начинается зачистка территории Ливана от палестинцев Арафата — с ними ведут бои практически все, друзы Джумблата, христиане Франжье, шиитская милиция Амаль. Полностью разгромлены силы мусульман — суннитов, их лидер Ибрагим Колейлат вынужден бежать, спасая свою жизнь. Сирия — вновь вводит войска в Западный Бейрут.

В то же время — далеко не все палестинцы поддержали политику Ясира Арафата, на какой то момент ставшую радикально антисоветской. Именно эти, просоветские палестинцы и находились сейчас в лагере, именно их — они учили стрелять без промаха и убивать. Вопрос в том — кого именно убивать. Друг друга?

Сивицкий так же не исключал, что пули полетят в них самих…

На то, чтобы рассказать все это — потребовалось несколько таких вечеров. Судя по обмолвкам — Сивицкий сам не раз бывал в Бейруте и совсем не с миром. Николай слушал все это, а потом выдал вопрос, который был глупым донельзя — такой вопрос мог задать человек, совсем не знающий Восток.

— Постой-ка… — спросил он, когда на небе загорелись звезды — ты мне скажи одну вещь, братишка. Мы что здесь, получается — духам помогаем?

Сивицкий какое-то время молча сидел и смотрел на звезды. Потом ответил.

— Получается, что так, брат…

И еще один кусок веры в душе Николая, веры в то, что все идет правильно, и его государство поступает правильно — той самой веры, на которой выстояли в Великую Отечественную — растворился, как кусок сахара в подкрашенном чаем кипятке…

Если брать в целом — обстановка в стране была не такой плохой, как этого можно было ожидать. Недовольство повышением цен на некоторые продукты питания и спиртное вызвали рабочие демонстрации в нескольких местах, и даже попытку забастовать у шахтеров — но все это было решительно пресечено. У шахтеров несколько человек моментально схватили и приземлили на нары, демонстрации допустили, но под присмотром КГБ. Частично недовольство народа сгладило то, что продуктов на прилавках стало ощутимо больше, частично — приняли меры по самообеспечению. Горожанам теперь выделялись садовые участки по двенадцать соток на обычную семью и тридцать — если есть три ребенка и больше, в леспромхозах — наладили производство сборных дачных домиков, причем довольно приличных. В сельской местности размер личного надела колхозника для ведения подсобного хозяйства повысили до шестидесяти соток и до ста пятидесяти, если есть три ребенка или больше. Такие наделы были для горожан уже ощутимым подспорьем не только для выращивания светов и помидоров — но позволяли посадить картошку, а сельчане с такого надела — получили возможность и торговать. Снова были открыты колхозные рынки, на которых можно было продать выращенное. Действия эти имели множественный эффект — например, намного хуже стало жить торговой мафии, потому что торговля овощами занимала существенное место в структуре ее нелегальных доходов. Начались нападения на колхозные рынки, чаще всего гостями с юга, которые налетали стаями по двадцать — тридцать человек. Несколько таких стай — уже обезвредила милиция, причем во всех этих случаях возбудили дело по бандитизму — подрасстрельная статья. Начала подрастать и рождаемость — в сочетании со снижением смертности из-за резкого подъема цен на водку это давало уже вполне ощутимый демографический эффект. Теперь торговая мафия торговала в основном мясом — но разбирались и с этим.

В промышленности — на фоне общего застоя, который однако не перерастал в падение — выделялись несколько прорывных проектов. Запустили первую очередь ЕЛАЗа — завода, который был рассчитан на выпуск восьмисот тысяч машин в год. В качестве автомобиля выбрали простенький Фиат-Панда, но ведь лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Тем более, что Панда была не такой и плохой — вполне современного вида, вмещает в себя четыре человека, топлива потребляет меньше, чем Жигули. Сам АвтоВАЗ — готовился в девяностом году — начать освоение семейства 2110[83], которое должно было стать основным и вместе с «восьмым» — вытеснить все старые модели кроме Нивы. АЗЛК готовился к производству семейства «Москва» из одиннадцати моделей, на Ижмаше — выпустили первую партию 2126, которая должна была занять роль «сельской» машины — но при этом, машина была спроектирована специалистами Рено, а ее конструкция — отрабатывалась заводской раллийной командой. Все вместе — это должно было, наконец, прекратить дикую ситуацию, когда купленная по госцене за двенадцать тысяч рублей Волга может быть тут же перепродана на юга по сто двадцать — в десять раз дороже.

Появились первые видеомагнитофоны, причем под импортные кассеты. На нескольких заводах — готовился выпуск современной бытовой техники, на которую планы были тоже — в два рада больше нынешних. Из Афганистана — доставили образцы бытовой техники, которая продавалась там, и распределили ее по заводам.

Неплохо шло и строительство — не хорошо, но и неплохо. К сожалению — со строительством были серьезные проблемы, до этого достаточного внимания не уделялось, а проекты, которые строились — заслуживали лишь бранного слова. Хрущев — распорядился строить дома, которые и стали известны под его именем «хрущевки», когда в каком-то городе увидел, что успели построить немцы во время оккупации. Только ему не сказали, что эти дома — немцы построили для русских рабов.