– Так что это за болезнь такая? Как называется? – перебила Лика, копаясь в сумке. – Так, диктофон я забыла, буду делать пометки в блокноте, говори помедленнее.

– Так и называется, – Виктор снял очки, потер переносицу, – пограничное расстройство личности. В Советском Союзе его не диагностировали, и не во всех даже современных книгах по психиатрии оно выделяется в классификации. Хотя открыто оно, если можно так выразиться, давно. Фрейд и его последователи обратили внимание, что есть пациенты с серьезной психологической травмой (как правило, инцест. В случае с Фирсовой – действия развратного характера любовником матери), которые не поддаются лечению психоанализом. Пограничное расстройство личности, пограничный синдром называют амбулаторной шизофренией. Очень высока частота заболевания у детей матерей, страдающих этим заболеванием. А ведь мать Фирсовой находится на принудительном лечении, амбулаторно ей оказывать помощь уже нельзя, болезнь прогрессирует… У Ольги начальная стадия, ее поведение в принципе не сильно отличается от нормы.

– Слушай, Вить, я не понимаю. Но она же жила с психологом! Неужели он не заметил, что она больна?! Я говорила про Ольгу с Игорем. Он уверяет, что, когда узнал про тот случай, детский, на сеансе гипноза, испугался, что она не справится с этой информацией в случае осознания. Но он не думал, что речь идет о болезни!

– Внешние признаки не заметны не специалистам. И даже по многим психиатрическим тестам больные показывают результаты, как здоровые люди. Таким больным свойственно ассоциировать себя с любимыми, с друзьями. Границы личности Ольги порой становились размытыми, она даже чувствовала себя Игорем.

Вронская кивнула. Да, кажется, в телефоне Фирсовой даже SMS была похожая – «хочу стать тобой».

– Когда Ольга стала свидетелем измены любимого человека, то решила его «наказать». Ее признание участковому милиционеру, судя по нашим беседам, – попытка «наказать» и себя. У этих больных черно-белое мышление, там, в сознании, есть только друзья и враги…

– Слушай, но все равно, – Лика отложила блокнот, подошла к аквариуму, – я же с ней общалась, она не производит впечатления больной!

– Это не самое тяжелое заболевание. И ты не врач. Если бы не наследственность или хотя бы не бордель вместо семьи в детстве – ее личность могла бы устоять, не подвергнуться деформациям. А сейчас я даже не знаю, поправится ли она. Медикаментозное лечение пока дает хороший результат, но как будет дальше – сложно прогнозировать. Впрочем, с профессиональной точки зрения, это очень интересный случай. Я интересуюсь этим заболеванием. Мне кажется, из исторических личностей им страдали Мэрилин Монро и Ева Браун.

– Кто? Ева Браун?…

Психиатр кивнул.

«Странное совпадение. Я уже изучала ее биографию, думала над возможностью ее причастности к истории с копьем Лонгина. И вот… Ольга… Ее история чем-то похожа на историю Евы. Она, как и любовница Гитлера, стремилась к простому женскому счастью, но ничего не получила», – думала Лика, машинально наблюдая за сонными рыбками в аквариуме.

А потом она поняла… Что ничего не понимает…

Жизнь, непонятная, загадочная, показалась Лике увлекательнее любых литературных фантазий. И своих – прежде всего.

Слова стремительно теряли свой цвет, вкус, запах. Превращались в кучку шелухи от семечек.

Отряхнуться и забыть.

Это честно. И правильно.

Тот этап, с бессонными ночами, «Реквиемом» Моцарта, под который хорошо сочинять убийства, с горечью на губах от выпитого кофе, – он закончен.

Можно придумывать истории – но они никогда не отразят великолепной полноты жизни, не смогут открыть всех ее законов, не откроют тайны, не… Этих «не» так много, что вывод напрашивается простой.

Лучше жить, чем придумывать жизнь или читать о придуманной жизни.

«Будет полка с десятью моими романами. Ну и хватит! – решила Лика, счастливо улыбаясь. – А что будет еще – я не знаю. Но оно будет, это же очевидно: если что-то уходит, то освобождается место для нового. Все хорошо. А будет еще лучше!»

От избытка нахлынувших чувств она не удержалась, подскочила к Виктору, обняла его.

– Не бойся, Вить, – прокомментировала она испуганный взгляд врача, – я пока еще вряд ли нуждаюсь в твоей помощи. Но ты сделал мне два добрых дела. Помог разобраться, как написать роман. И помог понять, что он будет последним…

Автор благодарит Наталию Шандлоренко, Екатерину Забелло, Ольгу Андрееву, Евгения Пиманова, Владимира Новикова и Олега Игольникова за помощь в работе над книгой.