Конечно, спорить с покойниками почти полуторавековой давности не приходится, но в свете современных археологических и исторических данных ясно видно, куда шел Шлёцер и «куда он заворачивал».

Всё в этом отрывке ложно и тенденциозно. Славяне недооценивались, а германцы переоценивались. Из наших предыдущих очерков уже достаточно ясно, что все, сказанное Шлёцером, не соответствует действительности.

Оставим, однако, Шлёцера, как-никак, а это было 150 лет назад, обратимся к более новому времени и как на подобные мысли реагировали русские историки.

«Пробил час, — пишет С. М. Соловьев, автор многотомной истории России, — историческое движение, историческая жизнь началась и для Восточной Европы. По водной дороге, тянущейся с небольшим перерывом или волоком от Балтийского моря к Черному, показываются лодки, наполненные вооруженными людьми: плывет русский князь из Новгорода с дружиною. “Платите дань!” — повторяют они в каждом селении, у каждого острожка славянского. Им дают ее. Но они не уходят, подобно другим варварам. Они оседают у славянских племен, дают городам значение европейское, кличут клич селиться с выгодою в городе, кличут клич идти в поход. Началось движение и захватывает население. Из него, населения, выделяются и горожане, и дружина. Сёла слабеют, падает значение родовых старшин, выделяются лучшие люди, настало время богатырское, время смелых и широких предприятий. Быт племен, живших отдельными родами, подвергся коренному преобразованию вследствие появления князя, дружин и городского населения, порознившегося от сельского. Но перемены этим не ограничились: вследствие геройского богатырского движения, далеких походов на Византию, явилась новая вера, христианство, явилась церковь, еще новая, особая часть народонаселения духовенство: прежнему родоначальнику-старику нанесен был новый сильный удар» (Соловьев. История России. Том XIII, с. 5–9).

Сквозь словесную шелуху дутого пафоса, вовсе неуместного в истории («пробил час», «настало время богатырское» и т. д.), а скорее более подходящего для церковного проповедника или демагога на площади, мы видим те же шлёцеровские мысли о русском князе (читай — германском), перестраивающем всю жизнь славян на новый лад.

Соловьев не делает выводов из фактов, а подтасовывает их под заранее принятую общую концепцию и, становясь на котурны, не замечает, что он говорит просто нелепости.

Бросается в глаза необоснованность и беспредметность многих его утверждений: «они оседают у славянских племен», «дают городам значение европейское», «кличут клич селиться с выгодою в городе» и т. д. Прежде всего, кто это «они»?

Династия Рюриковичей или скандинавская дружина? Недопустимо жонглировать с фактами истории так, что неизвестно, к кому или чему относится та или иная мысль.

Мы знаем, что Рюриковичи не были завоевателями, они явились по приглашению и, конечно, на условиях. Славяне платили дань варягам, находя это более выгодным, чем вступать с ними в бой. Однако, когда те проявили уж чересчур много дерзости, их прогнали, а чтобы обеспечить себя от повторения ига, славяне и некоторые финские племена решили держать постоянную военную силу, для чего и были приглашены Рюриковичи.

Ни одна скандинавская дружина на протяжении писанной истории завоевателями новгородцев не была, скандинавы не могли «оседать», ибо были наемниками. Они никогда колонизаторами не были, они жили на Руси, ими пользовались, но Русью они не управляли.

То, что находили якобы крупные колонии варягов (см. Max Vasmer. Wikingerspuren in Russland // Sitzungsberichte der Preussischen Akademie der Wissenschafften, 1931, XXI. р. 650), например 250 скандинавских захоронений у Гнездова близ Смоленска и 1000 у Тимирева в б. Ярославской губ., вовсе не является доказательством колонизаторской деятельности варягов. Даже если мы допустим совершенную бесспорность фактов, упоминаемых Фасмером, мы не можем сделать того же вывода.

Ведь подобные захоронения представляли собой либо результат крупных сражений, в которых полегло одновременно много наемников-скандинавов, либо это были кладбища, охватывающие захоронения не за один десяток, а вероятно, и не за одну сотню лет. Ведь еще и до сих пор разница в религии, в национальности создает на кладбищах секции отдельных народов, либо вообще отдельные кладбища. Стоит разделить цифры 250 или 1000 на 50, 100 или 200, и вся солидность этих цифр разлетается в прах. Наконец, мы знаем совершенно бесспорно, что никогда на Руси крупные группы скандинавов (воины ли, купцы ли, ремесленники или обыкновенные жители) не играли важной активной и самостоятельной роли в жизни государства. Мы не знаем ни одного факта из всей истории, чтобы скандинавы — жители Руси чем-нибудь себя проявили, как отдельная, самостоятельная группа.

Бросается также в глаза полное отсутствие следов скандинавских женщин и детей — значит, о колонизаторстве не может быть и речи.

Все — и норманисты, и антинорманисты — утверждают одно: скандинавы немедленно ассимилировались. За ничтожность их влияния говорит почти полное отсутствие слов скандинавского происхождения в русском языке, их не насчитывают даже двух десятков (сами норманисты), на деле же, как мы увидим в одном из очерков ниже, они вообще почти отсутствуют.

«Оседавшие» скандинавы вовсе не были сгустками бродильного начала новой культуры, как их описывает Соловьев, — это были большей частью искатели наживы и хорошего положения (вроде остзейских баронов в недавнем прошлом), которые прежде всего отказывались от всего родного: языка, религии, обычаев и т. д. и искали только, где бы потеплее (надо полагать, что они были в «Союзе Русского Народа» тогдашнего времени также более многочисленными, чем настоящие русские).

Становится неловким за Соловьева, когда читаешь его: «дают городам значение европейское». Что это значит в переводе на общепонятный язык? Неужели он полагает, что одним своим прибытием ставленники Рюрика (если они были вообще скандинавы!) сделали славянские города «европейскими»? Что они: построили школы, больницы, театры, бани?

В действительности изменилось только то, что налоговый пресс на трудовое население увеличился и власть стала более и более крепнуть и централизироваться.

Культуры с собой скандинавы не принесли, ибо были менее культурны, чем сами славяне. Не принесли они с собой ни наук, ни ремесел, ни искусств, ни религии, ни торговли, ни новых форм государственного устройства — да и не могли принести.

Ведь это был буйный сброд, отбросы скандинавского общества, продажные шпаги (прочитайте об этом исландские саги!), которые сами по себе ничего положительного дать не могли. Если среди них и были выдающиеся лица, то исключительно по военной линии, но это еще не культура.

Если бы славянские племена были тем, чем считал их Шлёцер, то сколько бы скандинавы ни «кликали клич», а результата не могло получиться, ибо только при подготовленной почве можно было получить результаты.

Далее: что означает «селиться с выгодою в городе»? Откуда появлялась эта выгода, в чем она выражалась? Чем кормил поселенцев этот новый город? Соловьев забывает, как «рубились» Рюриковичами города: население силой сгонялось с насиженных мест, к ним добавляли пленных, рабов, покаранных по закону и… новая жизнь начиналась на пустом месте. А как выгодно и приятно жить на пустом месте, об этом Соловьев не думает Ну можно ли допускать в истории такую маниловщину?! Жаль тревожить прах покойного, но хотелось бы, чтобы он хоть одним глазом посмотрел, как приятно и «выгодно» живут пионеры всех стран и народов. Седьмым, кровавым потом добывают они благоденствие, но не свое, а далеких будущих поколений.