— Надо одного кренделя в твоих пенатах опросить. Самострела...

Марек шумно засопел, а потом печально, с сожалением, признался:

— Нереально. Эти индивидуумы под особым надзором, у меня к ним доступа нет. Попробуйте через запрос...

— Время, — погрустнев лицом, протянул парень. — Сам знаешь...

— Знаю. Но никак, поверь, — добил его демон. — Я бы рад... Прости.

— Всё равно спасибо, — попрощался инспектор с коллегой и уныло сообщил Антону. — Не выйдет.

— Я уже догадался... Хрен с ним, давай по старинке. С чего начнём?

Сергей взял с холодильника смартфон покойного и наугад выбрал самого нейтрального абонента: «Виктор Николаевич. Раб.»

— Раб — это, скорее всего, работа, — заявил он. — Вот давай его первым в работу и возьмём. Вряд ли этот самый Виктор Николаевич что-то ценное скажет, однако, с другой стороны, именно коллеги чаще всего в курсе дел и связей бывают.

Швец понятливо подхватил:

— Сплетни?

— Они самые, — подтвердил предположения друга парень. — Ты звони. Я на квартиру поеду, там осмотрюсь. Не вижу смысла вдвоём шляться.

Антон возражать не стал и, бережно взяв аппарат, набрал номер. Ответили сразу. Призрак, не особо мудрствуя, сходу сообщил о смерти Юргена и предложил встретиться для беседы, ухитрившись при этом ни разу не представиться и не назвать структуру, от имени которой он собирался действовать.

— Через час, — отключившись, сообщил Швец. — В бизнес-центре у мэрии.

Иванов в ответ показал большой палец, а затем отобрал смартфон и набирал Иоганна.

— Добрый день, — поздоровался инспектор. — Я хотел бы осмотреть квартиру вашего брата. Необходимо присутствие родственника.

— Зачем? — удивился тот. — Ключи вам переданы, там никто не живёт.

Сергей скривился. Ему претила идея в одиночестве копаться в чужих пожитках. Потом и в краже миллиона долларов обвинить легко могут. И ничего не докажешь. С роднёй — оно надёжней выходит. К тому же — мало ли, какие вопросы по месту возникнут — а так будет хоть у кого спросить.

Но ничего объяснять непонятливому оборотню он, естественно, не стал. Просто потребовал:

— Приезжайте. Можете понадобиться. Да! — спохватился бывший опер, наконец-то уловив за кончик то самое несоответствие, подсознательно беспокоившее его с момента начала разборов материалов по самоубийству. — Чуть не забыл! Бумажник Юргена захватите. Со всем содержимым! Его в конверте я не нашёл!

Иоганн несколько опешил.

— Но там ничего ценного. Банковские карты, немного денег, пара дисконтных карт, права. Ни визиток, ни записок. Папа уже проверил, пользуясь своими связями — крупных сумм у брата не имелось, последняя операция совершена три недели назад — обналичил в терминале немного, но кое-что ещё оставалось. Никаких странных трат за последние полгода. Дальше не проверяли — смысла нет.

Инспектор верил собеседнику, но правила есть правила. Потому не поддался — надавил:

— Привезите!

— Как скажете, — ровно ответил оборотень. — В котором часу встречаемся?

— Через полтора часа. Нормально? — прикинув расстояние до дома покойного, предложил парень. Ехать было не то чтобы далеко — зато через весь центр, славный своими вечными пробками.

— Да, вполне. До свидания, — попрощался Иоганн и отключился.

Швец слышал весь разговор, потому ничего пересказывать не пришлось. Выпив ещё по кружке чаю, попрощавшись с хлопотавшей по хозяйству кицунэ и погладив вездесущую Мурку, инспекторы отправились работать, каждый по намеченному плану.

***

В назначенное время Иванов стоял у подъезда длинной, выкрашенной в модный весёленький цвет, многоэтажки и грустно смотрел на снующих туда-сюда людей. Дом был свежий — года два, от силы, как построенный. Типовой, класс эконом, из тех, которые уверенно заполоняют все свободные места в обжитых рабочих микрорайонах.

Такие высотки в народе саркастически прозвали «ипотечники» из-за того, что стоимость квадратного метра жилплощади в них не пугала запредельной дороговизной и каждая вторая квартира продавалась, через активно продвигаемую государством финансовую кабалу, молодым семьям или любителям вкладываться в жильё для аренды. А ещё здесь, по опыту, никто никого не знал. Максимум — здоровались соседи по площадке, да и то не всегда. Жильцы на этаж выше или на этаж ниже — совсем незнакомые люди. И всезнающих бабок у подъезда не видать...

Иоганн появился с немецкой пунктуальностью. Интересоваться ходом дознания почему-то не стал, сразу направившись в подъезд. Чистый, пока не загаженный безвкусным граффити и не изуродованный переноской крупной мебели.

Юрген обитал на самом удобном, третьем этаже. Лифт ждать не стали, поднялись по лестнице. Дойдя до нужной двери, оборотень встал чуть в стороне, всем своим видом предлагая, вертевшему на пальце ключи, Сергею войти первым.

Но инспектор не спешил. Первым делом он бегло пробежался пальцами по двери и дверному косяку, выискивая так называемые «маячки»: кусочек спички или крохотный огрызок бумажки, который должен выпасть со своего места в случае визита незваных гостей.

Ничего не обнаружив, Иванов всмотрелся в накладку замка и немного выпирающую из неё личинку. Ни царапин, ни грязи. Если и открывали без ведома владельца — то или хозяйскими ключами, или спец работал...

— Вы здесь были?

— Да. Но не заходили. Папа сказал, — непонятно пояснил Иоганн.

— Понятно, — почему-то с раздражением ответил инспектор и, решительно открыв входную дверь, вошёл внутрь.

Обстановка не слишком удивила. Стандартная студия с базовым ремонтом из дешёвеньких материалов, вкривь и вкось сляпанных впопыхах нанятыми застройщиком гастарбайтерами.

Прихожей, как таковой, не было. Всё оплаченное Юргеном личное пространство представляло собой одну большую комнату с прибитой к стене вешалкой у входа, кухонным уголком, оборудованным готовой мебелью из сетевого магазина, шкафом-купе, двуспальной кроватью без особых изысков да рабочей зоной. На ней взгляд инспектора остановился отдельно: на здоровенном, в две трети стены, столе, среди вороха бумаг расположились сразу два монитора, профессиональный принтер, внушительных размеров сканер и ещё какие-то компьютерные прибамбасы малопонятного назначения. Системные блоки весьма современного вида покоились на специальных подставках внизу, под столешницей, среди скомканных бумаг и прочего канцелярско-бытового мусора. Рядом со столом примостилось потёртое анатомическое кресло на колёсиках, своим ветеранским видом без двусмысленностей дававшее понять, что оно не простаивало и несло свою службу честно, создавая комфорт и уют владельцу практически 24/7.

Отдельное помещение в квартире занимал лишь санузел с картонной, чуть расслоившейся внизу в силу отвратительного качества, дверью, неизвестно зачем оборудованной ростовой стеклянной вставкой. Балкон отсутствовал. Пол покрывал плохо пригнанный ламинат, на окнах — плотные, задёрнутые шторы. А ещё квартира самоубийцы очень походила на бомжатник. Пыльно, вещи разбросаны, всюду коробки из-под пиццы.