сжимая в руках «Жену путешественника во времени». Мукешу потребовалось сорок пять минут, чтобы добраться, и он винил в этом автобус, который останавливался на каждой остановке и впускал слишком много людей. Он уже собрался извиняться и объясняться за опоздание, но, взглянув на ее лицо, понял, что она находится где-то в совершенно другом мире.

Он предположил, что что-то случилось с ее матерью. Он помнил лицо Алейши, когда она разоткровенничалась с ним, какой грустной и юной она выглядела. Семнадцатилетней девушке необязательно все время быть сильной.

– Алейша? – Мукеш осторожно сел рядом с ней. – Как вы?

Она посмотрела на свои колени и покачала головой. Он видел, что она хочет свернуться в клубок и исчезнуть.

– Мисс Алейша, что я могу сделать? Вы можете со мной поговорить.

– Нет, – прошептала она надламывающимся голосом, схватилась рукой за сердце, и Мукеш тихонько положил ладонь ей на плечо.

– Ну-ну, – сказал он, ненавидя эти слова, как только они слетели с его губ. Они сидели бок-о-бок: Алейша – уставившись в землю, Мукеш – глядя на ее колени.

Казалось, их молчание растянулось на часы.

– Мой брат, – прошептала она, – он погиб. Сказали, что он прыгнул под поезд. – Каждое слово давалось ей с трудом.

До Мукеша не сразу дошло.

– Ваш брат? – он произнес эти слова очень тихо, желая, чтобы она никогда их не услышала. Желая, чтобы он мог все изменить. Мукеш не мог исправить ситуацию.

Алейша кивнула.

– Мне пришлось выбраться из дома. Я не могу там дышать. Не могу. – Она пыталась восстановить дыхание, пока оно не стало резким, поверхностным. – Такого не может быть. Он был в порядке, всегда такой сильный, заботился о нас.

Мукеш легонько стиснул ее плечо, потом сделал глубокий вдох и почувствовал, как его сердце разрывается. Он представил себе Денвер, борющуюся за свою семью, изо всех сил старающуюся спасти своих мать и сестру Возлюбленную. У Мукеша не было силы Денвер, ее ума, в поисках ответа он не мог спрятаться за чужими словами, должен был сказать что-то сам, сказать что-то реальное.

– Я не знаю, что делать. – Алейша умоляюще на него смотрела. Девушка, которая всегда говорила ему, что делать, что читать, теперь сама просила его о помощи.

– Может быть… может быть, вам лучше вернуться домой. Вам надо быть со своей матерью.

Плечи Алейши поникли.

– Я столько всего упустила, – сказала она. В ее голосе скрывался поток ярости. – Мама столько всего упустила. Чем мы занимались? Как мы могли это допустить? Я с головой зарылась в книги, – ее голос перешел на крик, и Мукеш обвел глазами парк – не смотрит ли кто, но на них не обращали никакого внимания. Для остальных жизнь продолжалась, тогда как у Алейши остановилась. Она ударила кулаком по книге, грубо распахнула ее, принялась царапать ногтями страницы. Мукеш подавил вскрик. – Я оплакивала людей, которые даже не существовали, а все это время мой брат нуждался во мне, в моей помощи, а я была слепа. Совершенно слепа! – Она швырнула книгу на землю. Мукеш увидел, как она приземлилась лицом вниз. Ему инстинктивно захотелось ее поднять, отряхнуть, вернуть в безопасное место, но вместо этого он повернулся к Алейше. Ее лицо было перекошено, глаза закрыты.

– Вы не виноваты. – Он видел, что ей хочется не согласиться, но просто нет сил сопротивляться. – Я позвоню Нилакшибен. Она сообразит, что делать.

Последние слова он не хотел произносить вслух. Алейша кивнула, она смотрела на туфли, потирая одним мыском туфли другой, пальцы левой руки впились в ладонь правой. Она проверяла, сохранилась ли у нее способность чувствовать и понимать окружающий мир. Надеясь, молясь, чтобы это оказался всего лишь сон.

Нилакши появилась через полчаса. Она прихватила пакет картофельных чипсов и немного дебры[51] и предложила Алейше. Девушка поинтересовалась что это такое, и Нилакши сказала: «О, это такая индийская еда. Вам может не понравиться», но Алейша все равно попробовала, съела крошечный кусочек размером с фалангу мизинца. Она заверила, что этого достаточно. Мукеш не был уверен, что девушка хоть что-то ела в последние дни.

Нилакши ничего не сказала Алейше, а просто обняла ее, без всякого стеснения и не спрашивая разрешения.

– Дочка, – мягко сказала она и прижала ее к себе как можно крепче.

Через некоторое время Алейша отстранилась.

– Мне нужно идти домой. – Они кивнули, и Нилакши повела их к машине.

Они ехали к дому Алейши в молчании, когда припарковались, девушка осталась сидеть в машине, словно приросла к месту. Ее явно страшила мысль о том, чтобы переступить порог и встретиться с тем, что ждало ее там: тоска, пустота, горе. Мукеш ее не винил. Он помнил, каким был его дом, когда умерла Наина. Он не мог в нем находиться, что-то делать. Рохини все уладила, разобрала вещи, раскладывая их по местам, сохраняя ощущение присутствия матери, чтобы ничего не напоминало ему, что она ушла навсегда. Он задавался вопросом: кто сделает такую же работу для Алейши? Где ее отец? Придет ли он домой, чтобы помочь?

Мукеш услышал внутри себя голос, наверное, Наины, велящий ему отвлечь Алейшу, помочь ей сфокусироваться на чем-то еще, помочь ей пережить момент.

– Алейша, – с опаской проговорил он, – что вы думаете о «Маленьких женщинах»? Это хорошая книга?

Она бросила на него взгляд, и он понял, что ему не следовало ничего говорить.

– Мне наплевать на «Маленьких женщин», мистер Патель! – огрызнулась Алейша, но тут же прикрыла рот рукой, словно желая вернуть слова обратно. Потом продолжала, уже тише: – Я слишком много времени провела с книгами. Мне надо начинать жить сначала, а не то запорю и все остальное.

Она заставила себя выйти из машины. «Жена путешественника во времени» осталась лежать на заднем сиденье. Они смотрели, как Алейша удаляется, несколько секунд медлит перед тем, как войти в дом. Девушка бросила на них последний взгляд перед тем, как закрыть за собой дверь.

Мукеш улыбнулся, надеясь, что она поймет: этой улыбкой он старается ее поддержать, показать, что она еще молода, ей сколько радостей предстоит пережить. Он хотел сказать что-то вроде: «Я всегда готов с вами поговорить», хотя надеялся, что у нее есть для этого кто-то более близкий.

Через несколько мгновений Мукеш подобрал с сиденья машины книгу и отнес ее к входной двери Алейши, где, как можно осторожнее, опустил ее в щель для писем. Возможно, прямо сейчас она ей не нужна, но, если в какой-то момент – через минуты, дни, недели или месяцы – эта книга сможет дать утешение, избавление – как это было с ним, оно того стоит.

Глава 33. Алейша

– Алейша, я пытался тебе позвонить, – раздался в трубке встревоженный голос Дина.

Экран, словно кусок льда, холодил ухо.

– Я не знаю, что делать, папа, – прошептала Алейша.

Она по привычке говорила с отцом по телефону шепотом, хотя понимала, что это необязательно, ведь Лейла была наверху, глухая ко всему окружающему миру.

Сегодня она попыталась достать маму из постели, потому что так надо было, но ей было невыносимо быть рядом с ней, так же как и Лейле. Виноваты