По настоянию Врангеля из состава Совета были выведены все офицеры, по должности «младше командиров корпусов или равных им по власти». Председателя Совета не смутило то, что тем самым нарушался первоначальный вариант представительства, утвержденный Деникиным. Так образовался т. н. «Малый Военный Совет» в составе двадцати генералов, и «демократизм» собрания (если этот термин вообще можно употребить по отношению к военной иерархии) существенно снизился. Оставшимся была зачитана телеграмма Британского Верховного Комиссариата и поставлено условие о незамедлительном создании нового управления. Врангель сразу же «перевел» мотивы созыва Совета с решения о «преемнике» к решению о возможности «продолжения борьбы» и отношению к «союзникам». Принципиально это было гораздо более широкой «постановкой вопроса» и тем самым подводило опору под политический курс будущего Главкома ВСЮР.

Но уже после первого дня работы Совета Деникин подписал короткий приказ № 2899 от 22 марта 1920 г. В нем говорилось: «Генерал-лейтенант барон Врангель назначается Главнокомандующим Вооруженными Силами на Юге России». Таким образом, была сохранена преемственность военной власти, начавшаяся еще с первых приказов о создании и организации Добровольческой армии.

Интересно заметить, что утверждение самого Деникина в должности командующего Добровольческой армией произошло 31 марта 1918 г., через 15 минут после гибели Корнилова, помощником которого он являлся. В тот же день это утверждение закреплялось генералом Алексеевым формально. Вторым пунктом своего приказа (первый был посвящен памяти Корнилова) Алексеев, как Верховный Руководитель Добрармии, без дополнительных разъяснений отмечал: «В командование армией вступил генерал Деникин»[288].

Обращаясь к событиям 21–22 марта 1920 г., нельзя не отметить, что, несмотря на вполне к тому времени сложившуюся на белом Юге систему политического управления, военный элемент в модели Южнорусского правительства и Законодательной Комиссии остался преобладающим и «государственно-образующим» фактором, несмотря на все произошедшие перемены, вплоть до последних попыток создания законодательной и законосовещательной представительной власти. Тот военный стержень, на котором изначально держалось Белое дело и вокруг которого стала складываться политическая система, в событиях марта 1920 г. проявился особенно отчетливо. Для решения вопроса о передаче власти Деникину потребовалась только рекомендация Военного Совета. Здесь в полной мере проявилось также следование традициям управления Российской Императорской Армии. Для назначения Корнилова и Деникина Командующими было достаточно, как отмечалось выше, приказа генерала от инфантерии Алексеева – Верховного Руководителя Добровольческой армии, бывшего Начальника Штаба («второе лицо») Верховного Главнокомандующего Российской Императорской Армии Государя Императора. А для передачи власти Верховного Правителя России требовалось (по «Конституции 18 ноября 1918 г.») согласие Совета министров Российского правительства. В случае же с передачей власти Врангелю вариант с Военным Советом вполне соответствовал ситуации, при которой иных вышестоящих, чем Главком ВСЮР, военных инстанций уже не существовало. Не было также «гражданских» инстанций. Южнорусское правительство было расформировано, представители Верховного Круга в большинстве своем остались на новороссийском побережье или эвакуировались в Грузию, а «деловой кабинет» Бернацкого так и не приступил к работе.

Говоря о передаче высшей военной власти на белом Юге, нельзя не обратить внимание на отсутствие передачи высшей всероссийской власти. Следует помнить, что Верховный Правитель адмирал Колчак официально передавал эту власть Деникину и генерал знал об этом из телеграфных сообщений иностранных агентств. Еще раньше Деникин был объявлен заместителем Верховного Главнокомандующего Российской армии и флота (то есть также преемником Колчака). На этот факт обратили внимание представители Русского Зарубежья, бывший министр иностранных дел Сазонов, участвовавший в принятии решения о передаче власти, поверенный в делах российского посольства в Лондоне Саблин, российский посол в Париже Маклаков, многие политики и общественные деятели. 17 апреля 1920 г. Милюков встретился в Лондоне с приехавшим из Константинополя Деникиным и задал ему вопрос, с какой властью он приехал сюда». Бывший Главком ВСЮР указал, что «есть три документа, на которые можно сослаться для выяснения преемственности власти: 1) Старое назначение Деникина заместителем Колчака в должности Главнокомандующего (Всероссийского); 2) Документ, присланный Деникину Колчаком, в котором Колчак возвращает ему, так сказать, суверенные права над Южной Россией. По объяснению Деникина, этого документа он не опубликовывал, документ у Нератова. Мотив: он хотел до последней возможности сохранить идею единства России и не выделяться особо из-под Колчака; 3) В последние дни Колчака, по сообщению, которое Деникин получил от японских и английских представителей, Колчак собирался передать ему всю свою власть, в том числе и гражданскую Всероссийскую (то есть «Верховного Правителя»). Он, однако, не знает, удалось ли Колчаку это сделать». На следующие вопросы Милюкова, «что он передал Врангелю» и «будет ли преемственность с южнорусским правительством» того органа управления, «которое может назначить Врангель», Деникин ответил, что передал «командование над южными войсками», а «проф. Бернацкий был оставлен для функций, которые не были точно определены… Но, конечно, при Врангеле Бернацкий остаться не может», и, следовательно, «последний обломок моего правительства исчезнет». Милюков поддерживал идею отсутствия передачи верховной власти и заявлял: «Пока Вы официально не сложили, власть у Вас. Иначе, как только образуется пустота, что Вы скажете, если завтра появится Керенский, послезавтра Львов? Признаете ли Вы, если Врангель заключит мир с большевиками, что он это может сделать от имени России Корнилова, Алексеева и Деникина?» Деникин ответил отрицательно, но при этом определил свое отношение к политическому курсу своего преемника: «Не мешайте Врангелю, может быть, он что-нибудь и сделает». Милюков же считал, что перед «антибольшевистской Россией возникла реальная угроза «разделиться на деникинцев и врангелевцев» (республиканцев и монархистов, по мнению Милюкова. – В.Ц.). Политика «не мешайте Врангелю» могла бы это предупредить. Но что значит «не мешайте Врангелю»? Деникин, очевидно, думает: «не мешайте ему бороться с большевиками».

Так это и понимали в Зарубежье, но нельзя было игнорировать и «вопроса о формальном выяснении, у кого полнота власти». Тем не менее «фактически, конечно, дело решится тем, удержится ли Врангель в Крыму. Если удержится и будет иметь успех, то перехода власти к нему, со всеми политическими последствиями, не избежать. Тогда это реставрация (монархии. – В.Ц.). Если не удержится, тогда деникинская традиция столь же неизбежно выдвинется вперед». Милюков считал, что при необходимости должна сохраниться возможность отречься от поддержки действий Врангеля, сославшись на то, что он не получил от Деникина полномочий Верховного Правителя России. Позднее эта позиция Милюкова сменилась его т. н. «новой тактикой», предусматривавшей сосредоточение всех политических сил в Зарубежье, компромиссы с «демократической общественностью» и предоставление «генералам» исключительно военных полномочий.