– Меня зовут Эка, – сказала она.

Не девушка, а мечта добропорядочного гражданина Автоматики-17. Ай-кью 168, если верить сопроводительной анкете. Худенькое тело облачено в утилитарный коричневый комбинезон, выпуклости не выпирают ни спереди, ни сзади. Толстые очки говорят об усердной учебе, а практичная стрижка «ежик» – о непредрасположенности к фривольностям. И конечно, для человека-машины не имеет никакого значения, что нареченная дышит открытым ртом, да к тому же с атматической хрипотцой.

«Ну и мрак!» – сказал про себя Дэв и едва не выругался вслух, гоня неподобающие, недостойные, да просто немыслимые мысли.

Он шагнул вперед и протянул руку для официального вежливого рукопожатия.

Уже потом, стараясь разобраться в причинах случившегося, он понял: дело в ее руке. Холодной, сухой от химических моющих средств, с пятнами въевшегося машинного масла. Но все же это была рука женщины. И, пожимая, он ощущал давление женской плоти, слабую пульсацию крови в тончайших венах.

Шесть недель, проведенные на Сильвейне, против целой жизни на Автоматике-17… Словно таран, они взломали мощную, сложную программу. Внутри у Дэва что-то согнулось и переломилось с тонким хрустальным звоном.

Эка – его невеста, а вскоре должна стать женой. Значит, надо подойти, обнять ее и поцеловать. Так он и сделал…

Сухой, как картон, поцелуй, вот и все, что ему отчетливо запомнилось из случившегося.

А квартира вдруг превратилась в сущий бедлам. Эка с пронзительным визгом вырвалась из объятий Дэва. Голова рухнувшей в обморок матери громко стукнулась о пол. Отец ударил по кнопке тревожной сигнализации, невыносимо завыли сирены. Наряд службы успокоения вломился в дом, стреляя из газовых ружей, а что было потом, Дэв уже и не видел.

В тюрьме было тихо. Ни соседей, ни надзирателей. Пища доставлялась автоматически. Трое суток Дэв пролежал на койке, предаваясь тягостным раздумьям. Однако, странное дело, никакого раскаяния не испытывал. Если и жалел о чем, так это об упущенном шансе, о возможности обрести счастье, которое не разглядел своевременно.

Наконец открылась дверь, и вошел отец. Дэв сразу прочитал роковую весть на лице пожилого технаря, начертанную жесткими складками вокруг глаз.

– Что, папа, молекулярная камера? – спросил сын.

– Молекулярная камера. Так сказал первый инженер, когда прочитал протокол. Он заявил, что наша планета не будет в безопасности, пока твое тело не рассеется в вакууме до последнего атома. Но он изменил свое решение, ознакомившись с медицинским заключением. Врачи уверены, что все твои действия – безумие в чистом виде, и полагают, что ты, пребывая на варварской планете, подхватил какую-то неизлечимую болезнь. Они рекомендуют предоставить тебе выбор.

– Что за выбор, папа?

– Или молекулярная камера, или изгнание из Лиги Автоматизированных Миров без права на возвращение. Конечно, я пытался им внушить, что есть вещи пострашнее смерти, что ты, конечно же, предпочтешь камеру…

Сказать правду папе – нанести его психике тяжелую травму. Дэв набрал полные легкие воздуху и выпустил его медленно-медленно, и это помогло, голос зазвучал спокойно.

– Ты плохой отец, если не понимаешь, как я раскаиваюсь в содеянном, как мечтаю искупить свою вину. Поэтому я принимаю тяжелейшее решение провести остаток своей злосчастной жизни на диких планетах.

– Одумайся, сынок! Только не дикие планеты! Выбери хотя бы полуцивилизованную, вроде Земли, там, по крайней мере, что-то слышали о технике.

– Но какое же это искупление? Нет, папа, я отправлюсь туда, где подцепил страшную заразу, на Сильвейн.

– Мученик, – вздохнул отец, а Дэв медленно повернулся и отошел.

Мученику не пристало бежать вприпрыжку навстречу своей страшной участи.

Перевод И. Почиталина

Поскольку в толпе почти не было взрослых, а рост полковника Биффа Хаутона превышал шесть футов, он отчетливо видел каждую деталь демонстрируемой игрушки. Ребятишки – и большинство родителей – смотрели на прилавок, широко открыв рты. И только Бифф Хаутон был слишком искушенным человеком, чтобы испытывать благоговейный восторг. Причиной, почему он остался в магазине, было желание узнать, как устроена игрушка и что заставляет ее взлетать.

– Все это подробно разъясняется в инструкции, – сказал продавец, высоко поднимая ярко раскрашенную брошюру, раскрытую на четырехцветной диаграмме. – Вы все знаете, что магнит может притягивать разные предметы, и я уверен, вам известно также, что сама Земля – это огромный-преогромный магнит, именно поэтому стрелка компаса всегда показывает на север. Ну вот… Удивительный атомный космический волнолет опирается на эти космические волны. Магнитные волны Земли для нас совершенно невидимы, и они пронизывают все, даже нас самих. Удивительный атомный волнолет плывет по этим волнам, как корабль плывет по волнам океана. А теперь смотрите…

Глаза всех присутствующих были прикованы к продавцу, когда он поставил ярко раскрашенную модель ракетного корабля на прилавок и сделал шаг назад. Модель была сделана из штампованного металла и казалась приспособленной для полета ничуть не больше, чем банка тушенки, которую она очень напоминала с виду. На разноцветной поверхности модели не было ни пропеллеров, ни ракетных сопел. Она покоилась на трех резиновых колесах, и из задней части ракеты выходил двойной изолированный провод. Этот белый провод был протянут через всю черную поверхность прилавка и заканчивался в маленьком пульте управления, который продавец держал в руке. Сигнальная лампочка, регулятор напряжения и кнопка включения – вот и все, что находилось на контрольной панели пульта.

– Я нажимаю кнопку, и ток устремляется к волновым приемникам, – сказал продавец.

Раздался легкий щелчок, и сигнальная лампочка начала посылать равномерные вспышки света: вспыхнула – погасла, вспыхнула – погасла. Затем продавец стал медленно поворачивать регулятор напряжения.

– С волновым генератором необходимо обращаться очень осторожно, поскольку здесь мы имеем дело с космическими силами…

Дружное «ах!» вырвалось у зрителей, когда космический волнолет начал вибрировать, а затем медленно поднялся в воздух. Продавец отступил назад, вглубь магазина, и игрушка начала подниматься выше и выше, мягко покачиваясь на невидимых волнах магнитных сил, поддерживающих ее. Затем напряжение было снято, и модель медленно опустилась на прилавок.

– Всего семнадцать долларов девяносто пять центов! – объявил молодой человек и поставил ценник с крупными цифрами на прилавок. – Всего семнадцать девяносто пять за полный комплект «Атомного чуда», включая пульт управления волнолетом, батарею и брошюру с инструкцией и описанием…

Как только указатель цены появился на прилавке, зрители сразу начали расходиться, и ребятишки, толкая друг друга, кинулись к действующим моделям электропоездов. Последние слова продавца были заглушены говором расходящихся зрителей, и он погрузился в угрюмое молчание. Он поставил пульт управления на прилавок, зевнул и сел на край стола. Полковник Хаутон один остался стоять у прилавка, после того как толпа зрителей разошлась.