– Вы думаете, теперь они займутся этим? – спросил молодой человек, нервно ломая пальцы.

– Конечно займутся. Прочность нити на разрыв подобрана так, что она будет рваться всякий раз при попытках поднять на ней полный вес модели. Но она выдерживает модель при том небольшом уменьшении веса, которое вызывается действием витков. Это озадачит их. Никто не заставляет их заниматься этой проблемой или решать ее. Однако само существование такого несоответствия будет постоянно мучить ученых, ибо они знают, что этот эффект противоречит всем законам и просто не может существовать. Они сразу поймут, что наша магнитная теория – сплошная чепуха. А может, не чепуха? Мы не знаем. Но они будут постоянно думать об этом и ломать себе головы. Кое-кто начнет экспериментировать у себя в подвале – просто увлечение, ничего больше, – чтобы найти объяснение. И когда-нибудь кто-то из них найдет, чем вызвано действие этих витков, а может, сумеет и усовершенствовать их!

– А все патенты в наших руках…

– Точно. Они займутся исследованиями, которые вытеснят из их голов проблемы реактивного движения с его чудовищными затратами энергии и откроют перед ними горизонты настоящих космических полетов.

– И тогда мы станем богачами – как только дело дойдет до промышленного производства, – сказал юноша с циничной улыбкой.

– Мы все разбогатеем, сынок, – похлопал его по плечу пожилой мужчина. – Поверь мне, через десять лет ты не узнаешь этого старого мира.

Перевод А. Новикова

Пол мчащегося монорельсового вагона едва заметно подрагивал. Движение совершенно не ощущалось, поскольку стенки вагона не имели окон и проносящихся мимо стен туннеля никто не видел. Пассажиры, все в аккуратно выглаженной форме с надраенными до блеска наградами, слегка покачивались на поворотах, погруженные в собственные мысли или негромко переговариваясь. Тысячи футов скальной породы над головами отделяли их от войны. Легко преодолевая полторы сотни миль в час, вагон мчал генерала Пере со штабом к боевым станциям.

Когда взревела сирена тревоги, водитель до упора нажал на тормоз и переключил моторы на реверс. Но ему не хватило времени – металлическая пуля вагона на полной скорости врезалась в перегораживающий туннель барьер из грунта и каменных обломков. Стальные листы обшивки лопнули и смялись, принимая на себя силу удара, погас свет, и в мертвой тишине, сменившей оглушительный грохот столкновения, слышались лишь слабые стоны.

Генерал Пере с трудом встал, тряхнул головой, понемногу приходя в себя, и щелкнул кнопкой фонарика. Луч тревожно заплясал вдоль прохода вагона, превращая оседающие пылинки в искорки и выхватывая из темноты испуганные бледные лица.

– Доложить о потерях, устно, – приказал он адъютанту, понизив голос, чтобы в нем не прозвучала дрожь. Нелегко быть генералом, если тебе всего девятнадцать. Пере заставил себя стоять спокойно. Металлическая спина робота-адъютанта быстро двинулась вдоль прохода.

Хорошо закрепленные сиденья располагались в вагоне спинками вперед, поэтому оставалась надежда, что жертв окажется немного. За спинками последних кресел виделась куча породы и обломков, набившаяся в вагон через искалеченный нос и наверняка похоронившая под собой водителя. Может, оно и к лучшему – не придется устраивать военно-полевой суд.

– Один убитый, один погибший в бою, один раненый. В строю семнадцать. – Адъютант опустил поднятую к голове руку и застыл, ожидая нового приказа.

Генерал Пере нервно закусил губу.

Так, «погибший в бою» – несомненно, водитель, и смерть его столь же несомненна. Убит новый капитан из Зенитного центра. Ему не повезло – в момент столкновения он наклонился вбок и сломал шею о край кресла. Теперь его голова свисала под неестественным углом. А стонет, должно быть, раненый, к нему и следует подойти в первую очередь. Прихрамывая, Пере побрел по проходу и осветил желтое, покрытое капельками пота лицо полковника Зена.

– Моя рука, сэр, – выдохнул полковник. – Когда мы врезались, она была вытянута в сторону и ударилась о металлический край. Думаю, сломалась. Больно…

– Достаточно, полковник, – перебил его Пере чуть громче, чем следовало, потому что страх раненого немного передался и ему. В проходе послышались шаги – подошла заместитель Пере, генерал Нэтайя.

– Вы прошли стандартный курс оказания первой помощи, генерал, – сказал Пере. – Перевяжите его, потом доложите.

– Да, сэр, – отозвалась Нэтайя с тем же оттенком страха в голосе.

«Черт побери, – подумал Пере, – неужели она не знает, что генерал не имеет права проявлять свои чувства? Войска не должны почувствовать наш страх – даже если нам и в самом деле страшно». Он не делал скидки на то, что Нэтайя женщина и ей только восемнадцать лет.

Позаботившись о подчиненных, он переключился на насущные проблемы. Разложив все факторы по полочкам, он испытал некоторое облегчение. Его специальностью как раз и являлось решение проблем, и избран он был для этого еще до рождения. Генетический анализ отобрал лучшие цепочки ДНК из банка спермы и яйцеклеток его родителей. Это обстоятельство вкупе с последующими тренировками сделало его идеальным командиром. Обладая мгновенными юношескими рефлексами, он становился на поле боя достойным противником и теперь предвкушал успешную карьеру в предстоящие ему до отставки четыре-пять лет.

Для человека, который вскоре станет дирижировать конфликтом глобального масштаба, проблема оказалась детски простой.

– Связь осталась? – рявкнул он, наставляя палец на майора-связиста. Теперь в его голосе звучала привычная властность, резко контрастирующая с короткой мальчишеской стрижкой и веснушками.

– Нет, сэр, – ответил офицер, отдавая честь. – Завал в туннеле перебил и подземные линии связи. Я пробовал подключить полевой телефон, но линия молчит.

– Кто-нибудь знает, насколько мы далеко от штаба? – спросил он, повышая голос, чтобы его услышали все офицеры в вагоне.

– Сейчас скажу… секундочку, сэр, – отозвался седой полковник из компьютерных войск. Он тут же принялся перемещать движок карманной логарифмической линейки, подсвечивая себе фонариком и сосредоточенно щурясь. – Мне неизвестна вся длина туннеля или точное местонахождение штаба. Но я уже ездил туда прежде, и путь занимал чуть более трех часов. Зная время столкновения, нашу скорость и сделав поправку на торможение…

Голос полковника сбился на бормотание. Пере нетерпеливо ждал, но не шевелился. Ему требовалась эта информация, чтобы сделать следующий ход.

– До штаба от сорока до шестидесяти миль, сэр. Это крайние цифры, и я полагаю, реальное расстояние – пятьдесят миль…

– Не так уж плохо. Мне нужны два добровольца – вы и вы. Пройдите к кабине и выясните, нельзя ли пробиться через этот завал. Попробуем выбраться и продолжить путь пешком. Мы просто обязаны добраться до штаба, раз противнику удалось нанести удар столь близко от него.

Последнюю фразу он добавил, поднимая дух подчиненных, – на тренировках ему рекомендовали при малейшей возможности обращаться к их человеческим чувствам. Особенно в нештатных ситуациях. А эта ситуация как раз такая, необычная. Не очень-то многообещающее начало командирской карьеры. Он нахмурился, уставившись в темноту вагона, и, лишь сделав над собой усилие, изгнал из голоса всякие оттенки чувств, отдавая приказ собрать запасы пищи и воды. Когда приказание было выполнено, он отправил адъютанта сменить двоих людей, раскапывавших завал. На такой работе один робот стоил десяти человек, уж тем более двух.