Секунду Рэндом потеряла, кипя от негодования, но все-таки взяла себя в руки.

— Послушайте, метеоролог. Я изучила проблему бессмертных в суб-эте, и из тысяч ссылок на эту тему я не нашла ни одной, в которой давался бы хоть один испытанный и подтвержденный способ убить такого.

Зафод усмехнулся.

— Но это же Тор, детка. Его испытать и подтвердить невозможно. Он велик, причем велик ровно настолько, насколько ему хочется.

— Гм, ладно. Ну, все идет к тому, что он выставит себя перед всеми этими людьми великим болваном, когда не сумеет убить этого зеленого типа.

— Этого не произойдет, — заявил Тор, однако не слишком убежденно.

— Этого не произойдет, если вы наденете на свой молоток вот это.

— На молот ничего нельзя надевать, детка. Мьёльнир должен остаться чист.

Рэндом заговорила медленно, чтобы Тор мог угнаться за мыслью.

— Мне удалось найти теорию одного малоизвестного ученого с какой-то занюханной планеты, согласно которой, бессмертного можно убить только объектом, претерпевшим ту же трансформацию, что и он.

Это дошло даже до Зафода.

— А что трансформировало Гавбеггера?

— Он упал в ускоритель частиц, пытаясь подхватить две оброненные резинки. Вот эти самые две резинки — я их купила на Ю-торге у верховного жреца Храма Гавбеггера.

Тор выставил вперед большой и указательный пальцы.

— Почему бы мне не надеть на молот эти резинки? — спросил он.

Тяверик Гавбеггер Бесконечно Продленный ощущал некоторую легкость в голове, и ощущение это ему нравилось, поскольку напоминало о тех временах, когда он был еще смертен. Он выбрался из расселины в земле и лежал, задыхаясь, в траве. Позади него разваливался на куски корабль курьерской доставки Ю-торга.

Новая загадка, думал он. Нет, этот день скучным никак не назовешь.

Вот так, лежа на земле и размышляя по обыкновению о себе и своей маловероятной смерти, он увидел, что на земле лежит еще кто-то.

Триллиан.

Именно в это мгновение Гавбеггер понял, что влюблен окончательно и бесповоротно, ибо именно в это мгновение он перестал думать о том, как Триллиан может быть связана с ним, и начал думать о самой Триллиан.

С ней все в порядке? Что случилось?

Гавбеггер стряхнул оцепенение и вскочил на ноги.

— Я иду! — крикнул он, переходя на бег. — Я иду!

Тень пала на его лицо, и что-то, похожее на небольшую гору, заслонило от него Триллиан.

— Время играть по-крупному, — произнес Тор, наклонившись так, что Гавбеггер видел его голову вверх тормашками.

Как у него только шлем не сваливается, удивился Гавбеггер.

И тут удар Мьёльнира оторвал его от земли и швырнул прямиком в стратосферу.

Артур разговаривал с плывуном-колокольчиком, когда краем глаза увидел, как брякается в обморок Триллиан.

— Нет, — объяснял он. — Игра называется «городки». А «город» строят из кирпичей там, или из дерева… О Боже!

— Продолжай, — сказала птичка. — Все это очень запутанно. Значит, вот эта штука, которая бьет по чуркам, называется «бита»?

Однако слова «о Боже!» были адресованы не птичке; скорее Артур выпалил их непроизвольно при виде падающей Триллиан. Артур обронил стаканчик соевого йогурта и побежал к ограде, где лежала, не подавая признаков жизни, Триллиан.

Стыд какой, кипел он. Ее родная дочь… наша родная дочь идет от нее как ни в чем ни бывало. Что случилось с Рэндом? Этого ребенка пора прибрать к рукам.

Последняя фраза частенько повторялась в доме Дентов в годы Артурового детства. Его отец цитировал ее при малейшей возможности — то есть при малейшей Артуровой провинности. Прибирание к рукам обыкновенно включало в себя наставительную, читаемую с самым строгим выражением лица лекцию, затрагивавшую такие темы, как Вторая мировая война, сарай на огороде и филателия. В конце каждой такой лекции Артуру давали попробовать несколько капель бренди из отцовской фляжки — чтобы волосы на груди росли быстрее. Поэтому воспоминания Артура об этих дисциплинарных взысканиях сводились к стыду, некоторому удовольствию и головной боли поутру.

Артур опустился на колени рядом с Триллиан и осторожно подложил ей под голову локоть.

— Ну, ну, — произнес он. — Если ты меня слышишь, Триллиан, мне только хотелось, чтобы ты знала, что выглядишь классно. Я знаю, многие дамочки все время переживают, не растрепалась ли у них одежда, скажем, если они под машину попали, и все такое.

Надо сказать, по части утешения лиц женского пола Артур никогда не был особенно силен. Точнее говоря, если бы такое утешение входило в число требований при поступлении на работу, он никогда не прошел бы даже первого собеседования, не то что испытательного срока.

Необходимое пояснение. На протяжении последних трех десятилетий своей жизни землянин Артур Дент делал свою жизнь еще более жалкой, чем полагалось бы, демонстрируя впечатляющую способность говорить в общем-то правильные вещи в наименее подходящий для этого момент. Так, например, когда лучшего университетского приятеля Артура, Джейсона Кингсли, выставила из дома после трех лет совместной жизни горячо любимая им Стейси Хемптон, Артур заверил того, что он недолго останется один, потому что таких свистушек, как Стейси, на любой дискотеке пруд пруди. Когда же на Артурову тетушку-ирландку Мэдхбхдхб (произносится как «Хильда») свалился каменный церковный карниз, Артур прошептал ей на ухо: «Ну что, тетя, зато теперь тебя уже точно не убьют сигареты, а?» По части бестактности Артура превзошел только Президент Галактики Зафод Библброкс, да и то лишь раз, когда подарил на день рождения Пи-Би Анджею, желеобразному королю Трясь-сити, плавки леопардовой расцветки.

Артур потыкал пальцем в щеку Триллиан.

— Триллиан, — произнес он мягко, но настойчиво. — Ну же. Очнись. — Она не откликнулась, поэтому Артур попытался припомнить курс оказания первой помощи, который его заставили пройти во время работы на Би-Би-Си. Насколько он помнил, большую часть того дня они пытались починить кофеварку… впрочем, имела место также демонстрация искусственного дыхания рот в рот, при которой роль пострадавшего исполняла резиновая кукла. Рот в рот, говорите?

Артур не знал точно, верный ли способ лечения он выбрал, но решил, пусть и несколько неуклюже, попробовать.

Он опустил голову Триллиан на мягкую траву и склонился над ней.

— Надо зажать нос и запрокинуть голову, — произнес голос у него над плечом — это оказалась та самая птичка, с которой он только что разговаривал.

Где-то я с этой птичкой уже встречался, подумал Артур, подавив истерический смешок.

Он пальцами раздвинул Триллиан губы и сделал глубокий вдох.