Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А их что, было больше десяти? — удивилась я, потому что обычно их приходило два или три в день.
— Двадцать одно. Хочешь, принесу твой телефон, сама посмотришь?
Она слезла с высокой табуретки и вышла из комнаты.
— И про что они были? — крикнула я ей вслед.
— Всё про то же! Какой-то бред сумасшедшего. Про то, что ты недосчитаешься перьев, что тебя заманили в ловушку и скоро набьют твое чучело.
— Какая прелесть. И как ей только приходит такое в голову? Вообще, знаешь, это всё-таки странно. Как она их пишет? Она же иностранка, говорит с жуткими ошибками и с акцентом, как же она строит эти фразы? Понятно, что смысла в них никакого, но слова все на своем месте и падежи ни разу не перепутаны.
— Да кто ее знает. — Марта снова появилась в комнате с моим телефоном. — Может, просит кого-нибудь проверить. Наверняка она тут не одна, уже обзавелась друзьями и подружками. Вот. — Она протянула мне телефон. — Включай и разбирайся сама, что там тебе понаписали.
— Может, не надо? — поморщилась я. — Совсем нет желания ни с кем разговаривать. Мне нужно хотя бы несколько дней, чтобы прийти в себя.
— Но ты же не можешь сейчас уйти в подполье. Вдруг позвонит кто-то из заказчиков? После истории с «Охотой» я бы, на твоем месте, клиентами не разбрасывалась.
— Ты права, — вздохнула я и включила телефон. — Но разговаривать я всё равно не в состоянии.
— Давай я пока побуду твоей секретаршей. Могу отвечать на звонки и очаровывать потенциальных клиентов, — сказала Марта, и именно в этот момент мой телефон оглушительно зазвонил.
На дисплее высветился незнакомый номер, и я тут же решительно подсунула трубку Марте. Она скорчила гримасу, но всё-таки нажала на «ответить».
— Да-да, — сказала она. — Да, я ее подруга. Что, простите? Какие еще соболезнования? Да нет. Нет. Нет! Нет, я уверяю вас, что вы ошибаетесь. Потому что она жива и здорова и сидит сейчас передо мной. Ни в каком я не в шоке! Когда? Как вы сказали?.. Какая церемония? Послушайте, если вы немедленно не прекратите ваши дурацкие шутки, я сейчас же позвоню в полицию, потому что это какое-то злостное хулиганство! И не смейте сюда больше звонить!
Марта так яростно нажала на кнопку отбоя, что я подумала, она проткнет телефон пальцем. Она была явно напугана и даже побледнела.
— В чем дело? — спросила я.
— Ты уверена, что Марк поговорил со своей подружкой? Потому что, мне кажется, она не очень его поняла.
— В каком смысле?
— В таком, что на твой телефон только что позвонили из крематория, поинтересовались, кем я тебе прихожусь, принесли свои глубокие соболезнования и сообщили, что твоя кремация назначена на послезавтра.
— Моя что?
— Кремация. Сжигание в печке.
— Я в курсе.
Марта кивнула.
— Но есть и хорошая новость. Церемония прощания пройдет в вип-зале. Он уже оплачен.
Я всегда очень ценила Марту за неизменное чувство юмора.
— Немедленно звоню Марку! — Я схватила телефон.
Но Марк оказался недоступен. Видимо, он до сих пор выяснял отношения с Нурцией, а может быть, уехал за город на свой очередной объект, а там плохо работала связь.
— Вне зоны действия сети, — повторила я слова автоответчика.
— И что теперь делать?
— Теперь я пойду домой и буду работать, — сказала я. — Эти психи мне надоели, и я не собираюсь тратить на них столько времени.
— Ты не хочешь сначала съездить со мной домой к Амедею? — вдруг предложила Марта.
— Куда? — удивилась я. — В хранилище саркофагов?
— Да нет, домой к его хозяину. Они забыли забрать реставрационный паспорт, надо отвезти. Тут недалеко, у них новый дом за городом. Говорят, роскошный. Поедем, развеемся?
Дом действительно оказался роскошным. Пока Марта отдавала документы хозяевам, я бродила вокруг него кругами. Во-первых, я никогда не видела подобных сооружений, а во-вторых, мне не очень хотелось сталкиваться с хозяином «Королевской охоты» после того, что с ней приключилось. Дом был похож на огромный свадебный торт, правда, голубого цвета, с пристройками, круглыми балконами и вынесенными наружу винтовыми лестницами. Во внутреннем дворе били фонтаны и бродили павлины.
Я сделала еще один круг и подошла к крыльцу. И тут я увидела ее. Прямо у двери, рядом с массивной медной кнопкой звонка на стене была приклеена яркая плитка, а на ней нарисована дивной красоты райская птица. Я хотела подойти ближе, чтобы как следует ее рассмотреть, но в этот момент на улицу вышла Марта в сопровождении хозяйки дома. Та очень мило поздоровалась со мной, поскольку, вероятно, не знала, что это именно по моей вине погибло их семейное живописное достояние. Я сделала ей несколько комплиментов по поводу дома, а она на все лады принялась расхваливать его достоинства и удобство расположения. Мы попрощались, и напоследок я сказала, показав на плитку у двери:
— Какая красивая райская птица. Это придумал ваш дизайнер?
— Нет-нет, — сказала хозяйка дворца. — Это фирменный знак архитектора, который строил наш дом. Он на всех своих творениях прилепляет такую плитку. Такая у него фишка. — Она засмеялась. — Не всем хозяевам нравится, кто-то ее снимает, а мы оставили — это же такая красота, правда?
Вечером я сидела у себя в мастерской. Я решила, что мне пора взяться за портрет, привезенный Марком, а еще нам с ним срочно надо было поговорить. Но дозвониться никак не получалось. Наконец, через два часа моих пустых попыток он перезвонил мне сам.
— Я соскучился, — сразу сказал он. — Даже не представляешь, как много ты стала для меня значить. Я всё время думаю только о тебе.
— Я тоже очень много о тебе думала. Ты поговорил с Нурцией?
— Да-да. Сразу же, как только мы с тобой расстались.
— И что она?
— Она изо всех сил отпиралась и уверяла, что совершенно тут ни при чем.
— Разумеется, — холодно сказала я. — А чего ты хотел? Чтобы она немедленно призналась и прилюдно покаялась? Конечно, она будет всё отрицать.
— Агата, она поклялась мне, что не имела и не будет иметь к тебе никаких претензий и ни в коем случае не причинит тебе зла. Потому что иначе она больше никогда меня не увидит — так я ей сказал.
— В таком случае она не очень хорошо тебя поняла.
— Что ты имеешь в виду?
— Она продолжает угрожать мне.
— Что случилось? Ты не пострадала?
— Нет, я не пострадала. Но выяснилось, что есть люди, которые так не считают, а наоборот, думают, что дела мои как нельзя хуже, и именно поэтому на послезавтра в одном прелестном месте они назначили торжественное проведение моей кремации. Вип-зал. Как тебе такое?