— Что-то вроде черной кошки? — предположил я.

— Наверное, — пожал плечами Серега. — Только смысл вкладывался иной.

— И что? Всегда помогало?

— Нет. Сам знаешь, женщина должна сидеть в задней комнате, по их обычаям. Иногда и ее «месили». Видимо и эта какая-то полоумная решила нам сорвать зачистку.

— Кол осиновый в сердце этой энтузиастке! Только слепоглухонемой не знает, что мы едем зачищать Старые Атаги! — я плюнул на землю.

Разведчики с первой машины спрыгнули на землю, оттащили женщину в сторону. Она стояла на обочине, с растрепанными полуседыми волосами, что-то кричала в наш адрес, размахивая своим черным платком.

— Видать, сильно нас материт старая ведьма. — Калина тоже сплюнул за борт.

Бойцы показывали ей средний палец и другие международные жесты, посылая ее куда подальше.

При выезде из деревни туман нас окутывал все больше, становился гуще, плотнее, его можно было осязать руками. Видимость становилась все меньше и меньше. С учетом темноты и тумана фары БТРа, скрытые светомаскировочной защитой, выхватывали куски местности на три метра, не больше.

И хоть нервное напряжение росло с каждым метром, эта туманная сырость пробиралась под бушлат, окутывала ноги. Становилось холодно.

Было слышно, как Калина скрипел зубами. Или зубы у него хорошие, или стоматологи в армии стали другими, но его нижняя челюсть ходила вправо-влево. Он ничего не говорил, лишь напряженно всматривался в мутный туман. Жестами показывал своим разведчикам, чтобы они не ослабляли внимание.

С учетом пересеченной местности можно было спокойно подобраться к дороге и открыть огонь.

Мы с Серегой сидели просто как пассажиры, стараясь не мешать бойцам выполнять боевую задачу.

Неожиданно мне в голову пришла мысль: то, что сейчас происходит — осуществление именно наших задумок. Можно даже сказать, воплощение виртуального замысла в реальную действительность, и если мы чего-то недоглядели, то вот эти вот мальчишки попадут под огонь противника.

Я еще раз внимательно вгляделся в лица солдат, что сидели со мной на броне.

Суровые лица, обтянутые кожей. Серый цвет лица, темные круги под глазами. Тонкие, как карандаши в стакане, шеи выглядывали из воротников бушлата.

Только взгляд, жесткий, как лезвие клинка выдает их. Сбитые пальцы цепко держат оружие. Они — солдаты. Они защищают свою Родину, нашу Россию. И они выполняют то, что мы запланировали.

Мы можем фантазировать все, что нашей душе угодно, только вот именно эти солдаты, собранные здесь со всей России, будут выполнять задуманное нами. Будут претворять наши фантазии в жизнь. Именно они будут первыми входить в дома, где их могут ждать пулеметные гнезда, засады, растяжки, мины. Ответственно. И даже очень. И не дай Бог, если кто из них там ляжет. Я мелко перекрестился и потрогал через бушлат пояс, который был подвязан черной тряпочкой с письменами — оберег. Было бы дерево — постучал бы.

Небольшое было расстояние, но мы тянулись как старые клячи. Дозорная машина была уже на окраине села и докладывала, что все в порядке. Тихо. Это хорошо, что тихо.

Чеченские собаки раньше были злыми, но война их тоже научила, и теперь при легком побрякивании антабки о цевье автомата псы стремглав убегали. Не говоря уже про рокот бронетехники. Это наводило на них ужас. Война всех чему-то учит. И не всегда этот опыт бывает позитивным.

На обочине свет фар выхватил бойца, он был регулировщиком, стоял на развилке дорог.

Лицо его было также сурово и сосредоточено. Он стоял в тумане, в темноте один, с ним был лишь автомат с подствольником. Разведчики, казалось, не обращали на него внимания, у каждого своя задача.

Наш БТР обдал его выхлопными газами, но он лишь помахал рукой перед лицом, разгоняя газ, не меняя выражения лица. Вот и окраина деревни.

Мы остановились рядом с дозорным и головным БТРами. Офицеры спрыгнули и остались возле машин. Солдаты, соскользнув, мне даже показалось, что бесшумно, с брони, растворились в тумане, заняли оборону. С Серегой подошли к разведчикам. Поздоровались с теми, кого не видели утром.

— Черт, — Калина сплюнул под ноги, — туман. Ни хрена не видно. Уходи, и никто не заметит!

— Сейчас перекроем деревню, мышь не выскочит, товарищ капитан, — заверил своего командира взводный.

— Боюсь, что мы уже и слонов не найдем в этой дыре, — Каргатов был мрачен.

— Это точно, вон старая ведьма платком махала. Если уже последняя деревенская сумасшедшая сообразила что к чему, то думаю, что духовские наблюдатели и подавно. — Калина тоже прекрасно понимал ситуацию.

— Сейчас подтянутся духовские старейшины с местным мэром, которых хоть «вовчики» и топтали ногами, но они их сдавать не станут. Потому как все они борются за свое великое дело. А то, что здесь было — это их чеченские разборки. В которые неверные не имеют права влазить. — Серега Каргатов смотрел на все вещи более спокойно и философски. Порой даже казалось, что вывести его из душевного равновесия очень сложно.

Тем временем на площадку перед деревней выезжали новые БТРы. Подходили новые офицеры, они также скептически смотрели на перспективу поимки бандитов в деревне.

Подошел Мячиков с начальником штаба.

— Ну что, готовы? — задал шеф идиотский вопрос.

— Всегда готовы, как пионеры. Мог бы и не спрашивать, — буркнул я.

— Обязан спросить, а то вдруг передумали, тогда сейчас свернем операцию, может вас эта баба с платком напугала. — Шутки у Петровича были плоскими, было заметно, что он оценивал ситуацию и нервничал.

— Нервничаешь, начальник?

— Как тут не понервничаешь, столько работы и результат — вонючий «пук». — Начальнику предстояло объясняться на Ханкале, мы останемся в стороне.

— Чего-нибудь, кого-нибудь обязательно найдем. Не могли же они все оружие с собой утащить. Чем отчитаться мы всегда найдем, — успокоил Мячикова Гаух.

— Ну, дай-то бог! — шеф нервно повернулся, оглядывая окрестности. — Чего стоим? Работать надо. Или последним духам даем возможность слинять?

— Да уж хватит совещаться. Насовещались так, что печень чуть не лопнула. — Молодцов покачал головой. — Второй подготовки к зачистке я уже не выдержу — лягу под капельницу.

— Ничего, мы тебе стопки будем, Вадик, внутривенно вливать, в физраствор подмешивать. — Володя Гаушкин был циничен, впрочем, как всегда.

— Не отмажешься, не одним нам страдать, — я поддержал я Володю.

— Хватит трепаться! — Мячиков заметно нервничал. — Все знают свои объекты?

— Все, — почти хором мы ответили.

— Я пошел к командованию, думаю, что пора их поторопить, — и зашагал к командирской машине.

Минут через десять раздалась команда: «По машинам!» Мы снова поднялись на броню. Не надо топтать ноги. Они еще пригодятся.