вагенбург. Эти холмы были настолько серьёзно укреплены, что были важной точкой в нашей обороне и главной высотой, удержание которой было чуть ли не ключом к победе. С правого фланга раскинулись обширные топи, растянувшиеся на многие километры, обойти которые в короткие сроки по заснеженной земле было просто невозможно. Конечно, сейчас они подмёрзли и пройти сейчас по ним было возможно, но если что-то пойдёт не так как нужно, то проблем не оберёшься. По центру же расположился широкий и очень древний тракт, удивительно пустой он огромных пластов снега, который сейчас лежали по всем окрестностям из-за удивительно снежной для Ларингии зимы.

Если на холме я расположил свои значительные силы при поддержке артиллерии и множества стрелков, то вот всю оставшуюся пехоту и немногочисленную кавалерию поставил на поддержку «реформистам» в центре. В центре я сформировал одну цельную баталию пикинёров из трёх тысяч человек и три отдельных роты кавалеристов, являющихся ничем иным, как резервом на экстренный случай. Остальной центр и весь правый фланг был оставлен на удержание «реформистам», как более многочисленному воинству. Вард не стал изменять старой военной ларингийской традиции, а потому выделил четыре тысячи тяжёлой кавалерии, расположив её в центре, а остальные несколько тысяч пехотинцев и стрелков размазал равномерно по центру и правому флангу, оставив наименее защищённым сторону у самого болота.

Противник же построился несколько иным способом. Выведя свою многочисленную артиллерию на фланг с холмом, враг усилил собственный центр, сведя туда почти всю собственную кавалерию и куда более малочисленную пехоту. «Болотный» фланг его оказался почти полностью пустым, прикрываемым лишь немногочисленной лёгкой пехотой и малым корпусом лучников. Правда, с высоты холма было видно, что за спинами основного воинства маячил конный латный резерв из вымуштрованных церковных конников. По моим примерным подсчётам численность наша здесь была примерно сопоставимой, отчего сразу возник вопрос: куда Таций и Король дели оставшееся войско? Точно стоит ожидать от них какого-то неожиданного манёвра.

Бой, как это предполагается по традиции, начался с конной сшибки. Две группы тяжёлых конников двинулись друг на друга, медленно разгоняя собственных коней, ступающих тяжёлой поступью по древнему покрытию тракта. В общей сумме обе конных баталии численностью были не меньше шести тысяч, что со стороны вызвало просто монструозные ощущения. Шесть тысяч латных тел неслись друг на друга, ощетинившись длинными кавалерийскими пиками. Их доспехи сверкали в лучах неожиданно яркого зимнего солнца, а удары подкованных ног коней вызывали настоящее землетрясение, ощущаемое на многие километры. Сталь оружия и доспехов была тяжела, но с их стороны я не чувствовал страха, ведь битва сейчас разворачивалась за веру, а значит ничего важнее её просто не было. Бывшие браться по оружию сейчас не видели в друг друге настоящих демонов, уничтожение которых было просто обязательно.

Я видел эти две многотонных орды конников, пустившихся друг на друга, и понимал, насколько же сейчас сильно должны рыдать Высокие Предки, смотря за тем как схлестнули свои мечи их драгоценные потомки.

Удар был неожиданным. Несколько километров были преодолены баталиями за считанные минуты и произошла страшная сшибка. Шедшие вперёд шеренги точно не могли выжить. Сразу же взметнулись в воздух слетевшие с голов шлема, полетели отломанные древка пик и вылетевшие из сёдел рыцари. Они перевались друг через друга, будто две столкнувшиеся волны. Пики прошибали доспехи, нанизывая владельцев кирас на стальные наконечники. Головы несчастных, которым не повезло идти в первых рядах, лопались от той мощи, которая сосредотачивалась в острие пик. В первые секунды сшибки погибли многие, но ещё больше было несчастных, которые пали на землю. Я бы не пожелал себе такой судьбы, ведь куда легче умереть от длинной пики, пробившей мне сердце, чем под копытами много килограммовых лошадей, дробящий мне все кости, превращая некогда великих воинов в фарш.

Как только пики пероломались, а первая кровь окропила землю, то я заметил, как двинулся вперёд «холмовой» фланг противника. Их знамёна вздыбились и забили барабаны, направляя вперёд тяжёлую латную пехоту. За их спинами готовились занять наши позиции пушки церковников. Их там было столько, чтобы перепахать всё поле битвы ядрами. Я видел множество знамён великого количества монастырей, которые повели на верную смерть свои полки. Они верили в святость своих поступков, верили в благословление своих богов, чувствовали плечи собственных товарищей, но ничего из этого не сможет их защитить. Холм был достаточно пологим, чтобы на него могли взбираться пехотинцы, но не столь удобным для кавалерии. Однако же, не смотря на опасность стройных рядов латной пехоты, я приказал открыть огонь по прячущимся батареям пушек. До них было достаточно далеко, но моим профессионалам хватило всего лишь двух пробных залпов, чтобы накрыть бездействующую вражескую артиллерию. Земля стала вздыматься под ногами противника от множества раскалённых ядер. Залп за залпом отправлялся в церковников, превращая их батареи в ужасную мешанину стали и мяса.

В это же время раздались выстрели со стороны подножья холма. Наступающие церковники открыли беспорядочную стрельбу по защищавшему моих воинов вагенбургу. Свинцовые кругляши выбивали из деревянных стен боевых возов облачка деревянной щепы. Вот только беспорядочная стрельба не создавала необходимой плотности огня, чтобы нанести необходимый ущерб моим стрелкам, который успевали сбегать с возов и возвращаться на верх, открывая ответную стрельбу, из-за которой холмы быстро покрылись непроницаемым облаком порохового дыма, нещадно дерущего ноздри. Я готовился к отражению атаки, сжимая руках пистоли и постоянно нервно оправляя ремешок шлема, удерживающего защиту на моей черепушке. Было одновременно страшно, но и азарт битвы кипел у меня в крови, ведь я понимал, что если проиграю, то никогда больше не смогу вернуться к жене и ребёнку, которого ещё ни разу в жизни не видел. Уже только для того, чтобы увидеть глаза родных людей, стоило выжить и победить.

Долгожданный враг вывалился из пороховой дымки. Они устроили полноценный марш-бросок по склону холма, чтобы как можно быстрее добраться до вершины, оставляя в снегу множество своих собратьев мёртвыми и раненными.

Едва успели показаться из дымки первые фигуры противника, как прямо в них ухнули лёгкие пушечки, установленные на вертлюгах в возах, накрывая атакующих церковников градом из свинцового дроба. Били мы практически в упор, из-за чего даже самые крепкие кирасы не спасали пехоту.