Он, Джастин Монтгомери, ни при каких обстоятельствах не будет в проигрыше.

Стоя на носу «Галантного», Элиза в задумчивости смотрела на зеленовато-голубые волны. Люк с беспокойством посматривал на нее; ему казалось, что ее что-то мучает. Наконец он решился приблизиться к ней, но она не отреагировала на его присутствие. Какое-то время Люк молча смотрел на нее, потом, собравшись с духом, проговорил:

– Твоим женихом был сын Монтгомери, не так ли?

Она тихонько вздохнула.

– Теперь это не имеет никакого значения.

Для него же, напротив, это имело огромное значение.

– Ты любила его?

– Мне казалось, что да.

– И любишь до сих пор?

Элиза не ответила, и Люк с тяжелым сердцем воспринял ее молчание.

– Прошу прощения. Мне не следовало об этом спрашивать.

Она внимательно посмотрела на него и проговорила:

– Ты никак не повлиял на то, что случилось. Его выбор полностью зависит от отца. Мне следовало бы понять это еще раньше. Но я уже сказала: теперь все это не имеет значения, теперь это в прошлом. И сейчас я не знаю, что делать.

Люк прикоснулся ладонью к ее щеке. Элиза вдруг замерла и посмотрела ему в глаза.

– Останься со мной, – прошептал Люк. – Я буду заботиться о тебе.

– Но Монтгомери все еще в долгу перед тобой.

– Меня больше не интересуют эти проклятые деньги. Я и без них смогу позаботиться о тебе, Элиза. Я дам тебе все, что ты заслуживаешь, все, в чем тебе было отказано. Мы не нуждаемся в богатстве Монтгомери. Она отвела глаза, чтобы он не заметил ее слез.

– Я не могу, Люк.

Он обнял ее и привлек к себе. Она прижалась к нему и тихонько всхлипнула.

– Ты ведь говорила, что любишь меня.

Элиза закрыла глаза.

– Больше жизни.

– Тогда почему же ты отказываешь мне? Что тебя смущает? Чего ты боишься? Скажи мне… Любая правда не может причинить мне большей боли, чем неизвестность.

– Меня не устраивает цена, которую ты хочешь заплатить, чтобы содержать меня.

Ничто не могло смутить его сильнее, чем эти слова. Он взял Элизу за подбородок и заглянул ей в глаза.

– Поясни, что ты имеешь в виду.

– Я не хочу, чтобы ты из-за меня обесчестил свое имя. Мне это не нужно, Жан Люк. Я не вынесу подобной жертвы с твоей стороны.

Люк наморщил лоб и озадаченно покачал головой.

– Когда ты собирался рассказать мне о грузе, который намеревался захватить вместе с Лафиттами? После того, как осыпал бы меня драгоценностями? Ты думаешь, мою любовь можно купить? И неужели ты можешь пожертвовать из-за меня самым дорогим, что у тебя есть, – своей честью?

По-прежнему глядя ей прямо в глаза, Люк проговорил:

– За тебя я готов заплатить любую цену.

– Но я не могу принять от тебя такую жертву.

Люк подумал о документах, гарантирующих ей свободу, и о своей любви, которую хотел подарить ей. Но этого недостаточно, если у него не будет средств обеспечить ее. Она заслуживала гораздо большего, чем он мог дать ей сейчас.

Тяжко вздохнув, он пробормотал:

– Тогда мне нечего предложить тебе.

Она взяла его лицо в ладони и, поцеловав в губы, прошептала:

– А знаешь, Люк… Что, если мы все-таки заставим Монтгомери раскошелиться?

Он грустно улыбнулся:

– Мы не сумеем это сделать, моя дорогая.

Элиза тихонько рассмеялась:

– А если у нас в руках окажется его дочь?

– Но ее… нет.

– А что, если я знаю, где найти ее?

Филомена Прайн утерла пот со лба, подняла на плечо один из подносов и постояла несколько секунд – она хорошо знала, что спешка в этом деле не нужна, потому, что может обернуться потерей, за которую ей уже нечем будет расплачиваться. Однако она знала и другое: ей следовало поторопиться, потому что ее ждали в шумном и зловонном пивном баре. Увы, впереди у нее были долгие часы изнурительной работы, – думая об этом, она не могла удержаться от слез.

Какой же она была наивной месяц назад, когда уговорила своего нищего возлюбленного согласиться на романтический побег. Ее фантазии обернулись страданиями и лишениями. Они поженились и некоторое время жили у друзей, но затем пришлось столкнуться с суровой действительностью, и избалованная Филомена, выросшая в роскоши и никогда не знавшая реальной жизни, вынуждена была расстаться со своими иллюзиями. Теперь она уже была не дочерью Джастина Монтгомери, а женой Джонатана Прайна. Прежде Филомена не понимала этой разницы, однако теперь со слезами на глазах вспоминала о своей прежней жизни.

Прижав одну руку к ноющей спине, она направилась в бар, где матросы, возможно, будут щедры, если она с улыбкой подаст им кружки пива. С улыбкой, которая когда-то кружила головы богатым поклонникам, а теперь служила для того, чтобы заработать на хлеб насущный.

Собравшись с духом, Филомена толкнула бедром дверь и вошла в бар; она привычно лавировала между столами и ловко уклонялась от щипков и хлопков по заду. Раздав кружки и собрав монеты у моряков, она повернулась к следующему столику:

– Чем угостить вас в этот прекрасный ве…

Она умолкла – ледяной ужас сковал ее горло. Сидевший за столом мужчина, такай же высокомерный и красивый, каким она впервые увидела его, оказался страшным пиратом по прозвищу Черная Душа. А рядом с ним сидела… Неужели Элиза? Тяжелый поднос с грохотом упал на пол, и все поплыло перед глазами Филомены. Сильные руки тут же подхватили ее и усадили на свободный стул.

Наконец она пришла в себя и пробормотала:

– Элиза, неужели ты? – Она со стоном обняла свою бывшую служанку. – О, Элиза, как я рада видеть знакомое лицо!

Элиза смотрела на нее в изумлении: она не ожидала таких слов от своей бывшей хозяйки.

– Мена, как ты себя чувствуешь?

Филомена вздохнула, и на ее бледном лице появилась грустная улыбка.

– Как может себя чувствовать беременная женщина, обслуживающая матросов в баре? – Немного помолчав, она с гордостью добавила: – Я замужем за Джонатаном, и теперь я миссис Прайн.

Элиза не знала, что сказать на это.

Тут подошел хозяин таверны и грубо толкнул Филомену:

– Вставай, грязная лентяйка. От твоей болтовни на столах не появятся кружки, а в моем кармане – монеты.

Хозяин вскрикнул, когда его запястье стиснула чья-то сильная рука. Повернувшись, он встретил холодный и пронзительный взгляд черных глаз.