Ирландские менестрели услаждали слух гостей замечательными любовными балладами и песнями о великих подвигах. Танцоры в костюмах героев легенд о Робин Гуде и смешной сморщенный человечек с труппой дрессированных собачек, которые танцевали и прыгали сквозь обруч по команде хозяина, развлекали гостей. Гости ели, пока на столах не осталось больше еды, и пили, сколько в них влезло. Мейдок и Уинн тихо покинули зал, поскольку никто не мог уйти прежде них. К тому же Уинн заметила, что ее бабушка и Неста утомились. Что же касается малышки Map, то она заснула в своем кресле, а Дьюи, несмотря на свое хвастовство, тоже клевал носом. Эйнион взял обоих детей и отнес спать.

Меган раздела хозяйку и ушла, Уинн сидела на кровати и медленными, размеренными движениями расчесывала волосы, когда в комнату вошел Мейдок. Повернувшись к нему, она улыбнулась.

— Это был прекрасный день, мой господин, но я рада, что он закончился.

Он взял у нее щетку и, встав на колени, начал расчесывать ей волосы.

— Моя жена, — нежно промолвил он. — Моя прекрасная жена. Господи, дорогая! Я не могу поверить, что ты моя! — Он зарылся лицом в ее темные волосы и вдохнул их нежный аромат.

Восхитительная дрожь пробежала вверх по ее спине, и Уинн перевернулась, чтобы посмотреть на мужа. Взяв его лицо в ладони, она коснулась его губами.

— Да, — прошептала она. — Я твоя, Мейдок, но это значит, что ты — мой, и я люблю тебя. — Ее губы сделались мягкими, и она поцеловала его, язычок ее кружил у него во рту, поддразнивая и приглашая к битве. Она отпустила его лицо и сплела руки в густых темных волосах.

Щетка выпала из его рук и со стуком упала на пол.

Мейдок уткнулся головой во впадинку между ее прелестными юными грудками. Он ощутил ровное биение ее сердца, когда осыпал поцелуями ее нежную кожу. Руки, скользнув под шлейфом ее волос, обхватили тонкую талию. Уинн изогнулась, и губы Мейдока нашли чувствительный крошечный сосок. Неторопливо он посасывал нежную плоть, извлекая сладость наслаждения сначала из одного, потом из другого соска, пока она тихо не застонала в его объятиях. Его язык ласкал чувствительные соски, быстро скользя взад и вперед, а она с нарастающей настойчивостью массировала пальцами его голову Губы отпустили распухшие сосцы и двинулись вниз по упругому телу Уинн снова охватила дрожь, ее гладкая кожа тотчас же украсилась крошечными пупырышками. Она изогнулась, и легкий смешок сорвался с ее губ.

— Щекотно, Мейдок! — воспротивилась она. Она ощущала, как в ней нарастает желание.

— Мы оба знаем, какая ты смешливая, — ответил он, глядя на нее обманчиво спокойным взглядом.

Он потянулся к ней, но она оказалась проворней и переползла через их огромную кровать.

— Ага, мой господин! — поддразнивала она его. — Надо быть расторопней, чтобы поймать меня!

Он бросился на нее, и Уинн завизжала от притворного ужаса, когда он схватил ее, чтобы взять в полон. Они катались, сцепившись, по их брачному ложу, как два щенка, щекоча друг друга пальцами.

В конце концов, обессилев от смеха, Мейдок и Уинн рухнули рядом, — тяжело дыша. Когда наконец она почувствовала, что силы возвращаются к ней, Уинн проявила инициативу, удивив Мейдока. Одарив его соблазнительной улыбкой, она крепко обхватила бедрами его тело и начала ласкать его грудь. Уинн взглянула на него глазами, похожими на ягоды терновника.

— Хочешь ли ты меня, как я этого желаю? — спросила она.

— Да, — протянул он нежно и медленно и, подняв палец, коснулся долины между ее грудями и стал спускаться вниз к животу, потом еще ниже, прокладывая путь между нижними губами. На мгновение палец замер на ее крошечном любовном сокровище, которое он безошибочно отыскал. Он стал гладить его с нежной настойчивостью.

— Я тебя очень, очень хочу, моя красивая жена.

Дрожь прошла по ее телу от первого наслаждения, которое он доставил ей, и слабость потекла по жилам, словно горячее вино. Ей так хотелось управлять ситуацией, но она еще не умела делать этого. Она сейчас желала только одного, чтобы он овладел ею, и она порывисто вздохнула.

Он улыбнулся ей, а затем нарочито слабыми движениями стал гладить ее тело от живота к груди. Его руки двигались спокойными маленькими кругами, слегка лаская ее и разжигая огонь желания.

— Ты так прекрасна, — сказал он ей, нежно сжимая ее грудь, когда она с полузакрытыми глазами начала издавать всхлипывающие звуки; ее бедра слегка вздрагивали.

— Я хочу тебя, — начала она, а он приложил предостерегающие пальцы к ее губам.

— Не сейчас, дорогая, — ответил он тихо.

— Я хочу тебя! — настаивала она и, подавшись вперед, страстно поцеловала его.

— Я хочу тебя, — ответил он и перекатил ее на спину, — но сейчас слишком рано, Уинн. Наслаждайся любовью до полного слияния.

Уинн повернулась на бок и, протянув руку, погладила его, упиваясь ощущением его тела. Он был высок, но в отличие от Риза не был ширококостным. Его нельзя было назвать и хрупким. В нем была сила, которая не соответствовала его сложению. А кожа! Слишком мягкая и нежная для мужчины, но она прекрасно сочеталась с внешностью древнего кельтского воина. Она чувствовала мускулы на его плечах, руках и, не в состоянии сдержаться, склонилась над ним и начала лизать его кожу, опрокинув его на спину Он простонал от удовольствия, когда ее маленький острый язычок поднялся вверх от живота и обежал вокруг сосков. Кожа Мейдока имела слегка соленый вкус, но это не отталкивало.

Длинные черные волосы Уинн, словно мантия, струились по плечам, спине и ягодицам. Он погладил ее по голове, дрожа от ее ласк.

Она игриво укусила его за плечо и горло; ее легкие любящие покусывания сопровождались быстрым поцелуем, а потом теплым прикосновением языка. Голова Уинн вновь начала опускаться по его телу ниже, кружа язычком по чувствительной коже, отчего он опять застонал.

Вскоре перед ней восстало его «копье», твердое и прямое. Уинн обхватила его пальцами, чувствуя, как пульсирует в нем жизнь и течет по трепещущей плоти. Он ласкал ее языком. Осмелится ли она сделать то же самое? Она решительно подалась вперед и коснулась кончиком языка его детородного органа. У Мейдока перехватило дыхание. Она соблазнительно водила теплым язычком по его красной головке. Отпустив Мейдока, она поддерживала рукой только его «копье», когда, пододвинувшись поближе к нему, начала не спеша и размеренно лизать его. Он задрожал, потом все тело его сильно дернулось от удивления, когда Уинн взяла его в рот и стала посасывать до тех пор, пока он не перепугался, что его соки могут исторгнуться.

Мейдок опустил руку и, взяв легонько за волосы, нежно отстранил ее.

— Дорогая, — наконец он смог перевести дух, — ты лишишь меня мужской силы и прольешь зря мое семя.

Отодвинувшись от него, она устроилась на одном с ним уровне и мягко проговорила:

— Когда ты отведал меня, я ощутила такое блаженство. Разве ты не получаешь такого же наслаждения, когда я вкушаю тебя? — Ее лицо было над его лицом, а длинные волосы, переброшенные на одну сторону, струились вниз водопадом.