– Нет, – сказала наконец Мэгги. – Меня ничего не беспокоит. У меня все в порядке.

– Муж вам помогает? Заботится?

– Он старается, – честно ответила Мэгги. – Он, правда, очень занят на работе, но делает все, что может.

– Это хорошо, – кивнула патронажная сестра. – А вы? Вы часто выходите?

– Д-да. То есть не то чтобы очень часто, но… С ребенком это нелегко, – сказала Мэгги и покраснела. Ей очень не хотелось оправдываться.

– Понятно. – Медсестра сочувственно улыбнулась и поднесла к губам чашку с чаем, который предложила ей Мэгги. – А подруги у вас есть?

Эти слова поразили Мэгги, как удар молнии. Она не сумела сдержаться и со стыдом почувствовала, как на глазах выступили слезы.

– Миссис Дрейкфорд, что с вами?! – встревоженно спросила медсестра, поспешно наклоняясь к ней.

– Ничего страшного, – ответила Мэгги, чувствуя, что слезы текут и текут по лицу. – Это… это сейчас пройдет.

Теплое весеннее солнце ласково грело плечи Кендис и Роксаны, которые сидели на скамейке во дворе церкви Святой Бригитты и прислушивались к доносящимся из открытых дверей траурным мелодиям. Роксана смотрела прямо перед собой, но, казалось, ничего не видела, ничего не замечала. Кендис изредка поглядывала на небо, на несущиеся по нему облака и думала о том, как же они с Мэгги были слепы. А может, просто Роксана с Ральфом были слишком осторожны? Целых шесть лет они вели тайную жизнь и ухитрились ничем не выдать своих чувств.

Но больше всего в рассказе Роксаны Кендис поразило то, что эти двое действительно любили друг друга – любили сильно, самоотверженно, страстно. Она была потрясена, когда поняла, что, несмотря на всю свою насмешливость, непочтительность и даже некоторую черствость, Роксана оказалась способна на подлинное чувство, на настоящие, глубокие отношения.

– А как же все твои мужчины? – рискнула спросить Кендис и получила в ответ пронзительный, чуть насмешливый взгляд.

– Кендис, – сказала Роксана таким голосом, словно разговаривала с умственно отсталым ребенком, – не было никаких мужчин.

Теперь, глубоко затягиваясь сигаретой, Роксана говорила, не поворачивая головы:

– А ведь мне показалось, что я ему больше не нужна! Это был мой постоянный кошмар, и я решила – сбылось. Он велел мне ехать на Кипр и попытаться начать новую жизнь. Сама понимаешь, в каком я была состоянии. Он меня уничтожил… – Роксана швырнула сигарету в урну. – Несомненно, Ральф желал мне добра. Должно быть, он уже тогда знал, что ему недолго осталось…

– Конечно, знал! – выпалила Кендис и прикусила язык, но было поздно. Роксана всем телом повернулась к ней.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она.

– Ничего, это я так… – пробормотала Кендис, от души жалея, что не откусила себе язык.

Но Роксану этот ответ не удовлетворил, и она продолжала пристально смотреть на Кендис.

– Кен, скажи правду! Ты знала, что Ральф болен? Откуда? Он тебе говорил?! – Она явно старалась взять себя в руки, но ей это удавалось плохо.

– Нет, он мне ничего не говорил. Просто один раз, когда Ральфа не было, ему позвонили из Чаринг-Кросса, а я подошла к телефону. Но тогда я ничего не поняла. Это могло быть все, что угодно, вплоть до планового визита к дантисту, к урологу… Ну, я не знаю, чем еще болеют мужчины в таком возрасте.

– Когда это было? – спросила Роксана дрожащим голосом, и Кендис попыталась вспомнить.

– Не знаю точно… Месяца два тому назад. – Она посмотрела на Роксану и поморщилась под ее взглядом.

– И ты ничего не сказала! – Роксана покачала головой. – Ни мне, ни Мэгги… Почему?

– Да что там было говорить? – удивилась Кендис. – Я же сказала – я не поняла, что это так важно.

– И ты даже не задумалась, зачем Ральфу могут звонить из больницы? – продолжала гнуть свое Роксана. – Неужели ты даже не попыталась догадаться?

– Ну, может быть, мне и было чуточку любопытно, – призналась Кендис, чувствуя странную неловкость. Она твердо знала, что ни в чем не виновата, и все же ей было не по себе.

Из церкви донеслись последние аккорды траурного гимна, потом зазвучала заупокойная молитва.

– Ты знала, что Ральф умирает, а я – нет! – Роксана слегка тряхнула головой, словно стараясь привести в порядок мысли.

– Ничего я не знала! – воскликнула Кендис. – Ты говоришь глупости, Рокси. Ну сама посуди: откуда мне было…

– Ты знала! – резко перебила ее Роксана. – И Синтия тоже знала. Весь мир знал, одна я… Где я была, когда он умирал? Грела кости в Ницце – в этой поганой Ницце возле их поганого бассейна!

Роксана негромко всхлипнула, и ее плечи затряслись. Кендис с ужасом смотрела на подругу.

– Я должна была догадаться! – проговорила наконец Роксана каким-то чужим, хриплым голосом. – Ведь я видела, что он изменился. Ральф похудел, одежда висела на нем, как на вешалке, а я… Знаешь, что я думала? Я думала, он так плохо выглядит, потому что хочет уйти от жены – хочет, но пока не решается. Я думала, он хочет жить со мной, создать семью, может быть, даже завести детей… А он просто умирал! Умирал и знал это. – Роксана немного помолчала. – И ты знала, – добавила он жестко.

Кендис в смятении попыталась обнять ее за плечи, но Роксана оттолкнула ее руку.

– Я не в силах об этом думать! – воскликнула она. – Как мне теперь жить с этим? Все знали, кроме меня… Ты должна была сказать мне, Кендис!

– Но ведь я ничего не знала про вас с Ральфом! – в отчаянии воскликнула Кендис, чувствуя, что еще немного, и она тоже разревется. – Мне и в голову не приходило, что вы… Даже если бы я знала, что он умирает, я упомянула бы об этом разве что случайно.

Она снова потянулась к Роксане, но та отодвинулась и встала.

– Не могу я здесь оставаться… – прошептала она. – И видеть тебя не могу! Как ты могла так поступить со мною – знать и не сказать?!

– Но, Роксана, я же ни в чем не виновата! – вскричала Кендис. – Я не виновата, пойми ты наконец!

– Я знаю, – неожиданно согласилась Роксана. – Я знаю, ты ни при чем, и все равно я не могу тебя видеть. Прости… – И, не глядя на Кендис, она выбежала из церковного двора.

Мэгги в последний раз вытерла глаза и отпила глоток свежего душистого чая.

– Ну, вот и славно, – сказала патронажная сестра. – Не беспокойтесь, Мэгги, молодые матери часто впадают в депрессию, это абсолютно нормально.

– Но ведь у меня нет никаких причин для депрессии, – слабо возразила Мэгги. – У меня есть муж, который меня любит, красивый большой дом за городом, и к тому же я могу позволить себе не работать. Нет, по-моему, у меня все хорошо…

И она оглядела просторную, прекрасно обставленную гостиную. Пианино в углу, фотографии на стенах, камин, французские окна, выходящие на ухоженную лужайку перед домом. Многие женщины могли ей только позавидовать.