имели место среди адар. Мне только и оставалось, что спать, просыпаться, есть да пить в небольшом количестве, ходить в туалет по стеночке, возвращаться в кровать и засыпать. В перерывах я наблюдала, как оба сочетаемых с Ормондом на пару кружат вокруг меня беспокойными наседками, сменяя друг друга на негласном дежурстве. Мужчины бдительно следили, чтобы я не пропускала приёмы пищи, благополучно добиралась до туалета и не пыталась делать ничего, что мне нынче не по силам. В первый день даже с ложечки накормить не поленились вопреки вялым моим возражениям. Я морщилась, кривилась и ворчала, но сил на полноценные споры и проявление самостоятельности категорически не хватало. Приходилось мириться и терпеть. Да и когда ещё трое приятных, интересных мужчин будут столько внимания уделять одной мне?

Филипп и Люсьен постоянно находились в квартире Ормонда. Надин в первый же день вернулась в Фартерский домен, но оставила брату стопку самодельных вестников для связи и пообещала помочь его неправильной адаре с освоением перемещений. Разумеется, когда я наберусь сил и буду способна к усвоению адарских премудростей.

Ормонд ночевал на диване в служебном помещении в своём пабе. Его квартира не рассчитана на такое количество внезапных гостей, круглосуточно толкущихся в её стенах, и из собственной постели я его невольно выгнала, отчего мне было неловко вдвойне. Когда Ормонд приходил, я честно пыталась извиниться и заверить, что в ближайшее время я и мой гарем перестанем стеснять законного хозяина, но мужчина только отмахивался беспечно и говорил, что мне не о чем беспокоиться.

Угу, из дома его выселили при его же молчаливом попустительстве, едим и пьём за его счёт — Ормонд ещё и еду из паба нам приносил, — и неизвестно, когда отправимся восвояси. Действительно, о чём тут беспокоиться?

На третий день я начала путешествовать по всей квартире, а не только до туалета и обратно.

На четвёртый преодолела лестничные ступеньки и вышла из дома.

На пятый прогулялась под ручку с Люсьеном до «Короны» и заодно задумалась, что делать дальше. Тусить в чужой хате на постоянной основе нельзя, терпение Ормонда не бесконечно. Вернуться в Исттерский домен самостоятельно я смогу не раньше, чем Надин объяснит мне хоть что-то, а я хоть что-то из её уроков пойму и сумею повторить на практике. Адара без зафира могла за один заход телепортировать максимум троих и то если сил хватало. У меня — в теории, исключительно в теории — силёнок как раз в достатке, но адарские возможности Феодоры с лихвой нивелировались моим неведением в вопросах перемещений. Люсьен заверил, что сообщил родным Феодоры, где нас искать, однако за все дни моего вынужденного отходняка никто с нами не связался. Хотя если у Надин, адары невысокого рода и невеликих возможностей, есть самопальные вестники, то у семьи Феодоры их тем более должно быть в достатке.

На шестой день, словно в ответ на невесёлые мои размышления, объявилась Алишан. Да не одна, но в сопровождении Виргила.

Стука в дверь в разгар дня никто из нас не ожидал. Соседи в доме, к счастью, излишним любопытством не страдали и нами толком не интересовались, нагрянуть с визитом некому, а у Ормонда свой ключ. Люсьен пошёл открывать и попятился, едва Виргил выступил вперёд, изучая квартиру и нас с Филиппом цепким подозрительным взглядом. Только убедившись, что здесь лишь мы трое, Ворон посторонился и позволил Алишан войти. Дождался, пока она пройдёт в глубь помещения, и закрыл дверь. Ещё и застыл возле створки суровым неподкупным стражем.

Алишан дошла до дивана с креслами, где мы сидели, небрежным жестом остановила собравшегося было подняться Филиппа и посмотрела на меня. Долго, пристально, препарирующе. Под тяжёлым, испытующим этим взглядом нестерпимо хотелось пасть ниц, начать челом бить и каяться во всех грехах, имеющихся и несуществующих.

Я покосилась на Люсьена, замершего сбоку от входной двери и Виргила, но сочетаемый лишь плечами едва заметно пожал.

Почитай, неделю ни слуха ни духа от Феодориной родни, а теперь Алишан заявилась вдруг и молчит. Только смотрит так, будто…

— Мне следовало догадаться раньше, — наконец нарушила тягостное молчание сестра.

— О чём? — уточнила я настороженно и снова на Люсьена глянула.

Он уверял, что сообщил семье Феодоры только её местоположение, а о чужой тени не упоминал.

— Даже теперь ты не говоришь всей правды, — осуждающе покачала головой Алишан.

Какую именно правду она хочет услышать? О моём попаданстве? О моём настоящем происхождении? О том, куда делась её сестра?

— Виргил предупреждал, что с тобой не всё гладко, что ты ведёшь себя слишком странно даже для потерявшей память…

Люсьен отрицательно мотнул головой.

Алишан проследила за направлением моего взгляда и презрительно скривилась.

— Это не твой амодар.

— Но весьма занятно, что ему явно известно куда больше, чем остальным, — подал голос Ворон. — Ты посвятила его в свои планы? Или вы сговорились загодя?

— Что мы сделали?! — опешила я. — Сговорились загодя? Я с Люсьеном? И как, по-твоему, мы это провернули?!

— Ты расскажи, — не смутился Виргил. — Способов всяких хватает.

— Я вернулась в Исттерский домен, как только получила вестника с сообщением, что ты опять куда-то прыгнула вместе с сочетаемым. Александр сказал, что твой амодар спешно отбыл в Бертерский домен, но назвал город, где тебя… Феодору возможно разыскать.

— И откуда он это узнал… — задумчиво обронил Виргил, словно бы не обращаясь ни к кому в частности.

— У меня свои связи, — напомнил Люсьен.

— Пользуешься услугами своей матери? Или сестры?

— Не успела я отправиться следом, как появился новый вестник, — продолжила Алишан обвиняюще. — Отправитель его пожелал остаться неизвестным… но сообщил, что моя сестра не та, за кого себя выдаёт. Дух Феодоры покинул собственное тело, когда оно было слабо, беспомощно и уязвимо, а вместо неё его заняла чужеземка, чужая тень из неведомого домена.

И Алишан первым делом помчалась за преданным Виргилом и уже потом во всеоружии полетела вытрясать правду из попаданки.

— Я не хотела верить, но… слишком многое подтверждало правоту отправителя, кем бы он ни был. Твоё показное незнание, абсолютное непонимание всего, отчаянное неумение перемещаться… ты и впрямь будто в чужом теле оказалась, надела платье, что тебе не принадлежит, не по положению твоему. Ты где-то молчала, где-то изворачивалась, где-то лгала… позволяла нам довериться тебе, принять тебя как ту, кого мы знаем и любим. Как нашу Фео, — Алишан моргнула, и мне показалось вдруг, что я заметила в её глазах блеск слёз. — Затем пришёл вестник от твоего амодара с сообщением, что вы нынче в Перте и вынуждены задержаться здесь ввиду