Раздался телефонный звонок. Лицо, пожелавшее остаться неизвестным, предлагало четыреста семьдесят пять. Чарли, радость моя! Уже не улыбаясь, Моника повысила цену еще на двадцать пять тысяч.

— Пятьсот тысяч — раз… — промурлыкал лощеный аукционист. — Кто-нибудь предложит больше? Что, не слышу? Пятьсот двадцать пять? Превосходно!

Моника со вздохом подняла лопаточку.

Торги шли теперь исключительно между ней и неизвестным, который для публики был лишь голосом в телефонной трубке. Не голосом Чарли, разумеется, — какая-нибудь женщина называла цифру, получая ее по цепи из разного рода доверенных людей, каждый из которых едва ли знал и того, кому ее передавал.

Голос по телефону.

Моника.

Голос.

Моника.

Голос.

Моника.

Голос.

Моника.

Взад-вперед, как теннисный мяч. Цена стабильно шла вверх, подскакивая на двадцать пять тысяч сразу. Шоу под названием «Алчность» было в разгаре. Тишина в зале сменилась взволнованным перешептыванием. Судя по тому, что Нейт то и дело пытался ослабить крахмальный ворот белой рубашки, он нервничал. Когда голос в телефонной трубке в очередной раз набавил цену, он склонился к Монике и начал шептать ей на ухо.

Цена продолжала расти. Восемьсот… восемьсот пятьдесят… девятьсот… девятьсот пятьдесят… Наступила заминка.

— Девятьсот пятьдесят — раз, от неизвестного лица! Девятьсот пятьдесят — два! Кто-нибудь желает добавить?

Моника уронила руку с лопаточкой на колени. Мне казалось, что я в буквальном смысле сижу на иголках. Что случилось? Почему она вдруг перестала набавлять?

Аукционер отказался от всяких претензий на такт и посмотрел ей прямо в лицо.

— Не желаете округлить до миллиона, графиня? — спросил он с игривым оттенком, тем самым поставив меня перед неприятным фактом своего личного знакомства с мисс Немезидой.

Если она регулярно здесь бывает, то, конечно же, тратит много денег. Моих денег.

— Итак, графиня?

Моника отрицательно покачала головой.

Сердце мое забилось с такой силой, что заныла грудь.

В наступившей паузе я впервые усомнилась в правильности своего поступка. Мне и в голову не приходило, что Моника может разнюхать о моих планах, а между тем, похоже, это и случилось. Кто проболтался? Чарли? Намекнул Джун, а та раззвонила по всему городу? Кстати! Не Джун ли первой принесла мне весть, что Моника собирается дать за ожерелье миллион! Боже, меня подставили!

Да нет, дурочка, успокойся! Это уже и впрямь похоже на паранойю.

Голова кружилась, но даже сквозь шум в ушах я расслышала ужасные слова:

— Девятьсот пятьдесят — три! Продано неизвестному лицу за девятьсот пятьдесят тысяч долларов!

Удар молотка. Я зажмурилась, прижала ладони к ушам и съежилась, словно в ожидании оглушительного взрыва. Он не заставил себя ждать — взрыв аплодисментов. Публика рукоплескала тому, кто счел возможным выложить такую сумму за ожерелье, не зная, что недавно упомянутая Джо Слейтер только что купила его сама у себя, причем потеряла на этом двести тысяч налога и комиссионных.

Моника все знала, думала я тупо. До нее дошли слухи, и она не замедлила воспользоваться ситуацией. Это не Чарли, это Джерри Медина. Не нужно было у него консультироваться.

Из аукционного зала я бросилась прямо в «Нолан Пирс». В магазин вела серия дверей, и охранник отпирал их по очереди. В нетерпении я изо всех сил толкнула внутреннюю дверь еще до того, как замочек открылся, и разбила костяшки пальцев. К счастью, внутри было пусто, и обошлось без свидетелей. Я потребовала Медину. Продавщица вызвала его из кабинета.

— Какие-то проблемы, мадам? — спросил ювелир.

Я совсем забыла о своем маскараде. Стаскивая парик, я поймала отражение в зеркале и невольно подумала: чучело! Волосы свалялись, как пакля.

— Миссис Слейтер! Что вы с собой сделали? — Медина зашелся от хохота.

— Вы никому не передавали ни слова из нашего разговора? — спросила я, стараясь держаться в рамках вежливости.

— Нет. А в чем дело?

— Торги прекратились на девятистах пятидесяти тысячах, и я осталась при ожерелье.

— Что я говорил! — Медина с торжеством хлопнул ладонью по лбу. — Налог и комиссионные сожрут больше истинной стоимости этой побрякушки!

— Так вы никому не упоминали о нашем разговоре?

— Зачем? Это был дохлый номер, вот и все.

Я пошатнулась. Пришлось ухватиться за край прилавка.

— Можно стакан воды?..

Медина проводил меня в кабинет, на случай если появится покупатель (женщина на грани истерики — не самая лучшая реклама для ювелирного магазина). Там он усадил меня в плетеное кресло рядом с необъятным черным сейфом, а сам вышел и вскоре вернулся со стаканом холодной воды.

— Кто набивал для вас цену?

— Один друг. Прошу вас и впредь молчать об этом деле!

— Конечно, конечно… И вы возместите своему другу расходы?

— Само собой!

— Лучше посоветуйте отказаться от покупки. В этом случае аукционный зал предлагает товар следующему претенденту.

— Что?! Нет, он ни за что не пойдет на отказ!

— А у него есть чем заплатить?

— Есть, но мне так или иначе придется возместить ему всю сумму. К несчастью, в данный момент у меня нет лишних двухсот тысяч долларов… если уж на то пошло, нет и лишних двух центов. Я кругом в долгах.

— Тогда могу предложить вот что. Пусть ваш друг свяжется с «Чапелзом» и попросит об отсрочке. Это увеличит комиссионные, но не намного, а вы тем временем сможете распродать кое-что из имущества и собрать нужную сумму.

— Все, что я могла распродать, давно распродано!

— Вам не собрать пары сотен тысяч долларов?

Джерри вытаращил глаза. Его можно было понять: когда-то «пара сотен тысяч» была для меня — так, деньги на булавки. Теперь это было целое состояние, размер моего личного национального долга.

— Ни даже пары сотен, — буркнула я.

Продавщица сунула голову в дверь и сообщила, что молодая пара просит Медину о личной встрече. Он с извинениями удалился, а я осталась размышлять о своем беспросветном будущем.

Попытка дозвониться до Чарли успехом не увенчалась — секретарша сказала, что его нет и в ближайшее время не будет. Время шло. Крохотный кабинет Медины казался все более душным. Наконец, не в силах выносить бездействие, мечтая о глотке свежего воздуха, я сунула парик в корзину для бумаг и поспешила вон. Однако в дверях я столкнулась с Моникой и Нейтом Натаниелем, которые как раз входили в магазин. Это они звонили с просьбой о встрече.