– При чем тут я?

– Думаю, что ваша мать, вернее, не настоящая мать, потеряла в той аварии настоящую свою дочь. И так как была женщиной немного истеричной, решилась… – Стерх в упор посмотрел на Марину. – Решилась на подмену. Она сказала, что одна из девочек, которые остались от погибшей жены Капитанова, ее дочь.

– Ну, на такое… злодейство она вряд ли была способна, – протянула Марина. Сейчас в ее голосе зазвучало что-то похожее на иной, южный выговор.

– И тем не менее она это сделала. – Стерх снова закурил. – Возможно, она была в шоке, не очень соображала, что делает, возможно, действительно ошиблась, когда санитары и милиционеры вытаскивали ее из-под обломков… Так или иначе, но она это сделала. И когда поняла, что украла, по сути, чужого ребенка, пыталась перед вами повиниться.

– Выдумки, – ответила Марина.

– Ничуть не бывало, – ответил Стерх. – Скорее, версия, которая способна все объяснить. Вернее, не все, конечно, но главное – почему ваше сходство с Нюрой… способно ввести в заблуждение даже Капитанова.

– Зачем все это понадобилось?

– Вы имеете в виду Витуновых?.. Смогу объяснить, если вы ответите вот на какой вопрос – как вас нашел Витунов?

– Да ничего в этом нет особенного. Я ехала с работы. Он, кажется, возвращался из Москвы к себе, может быть, всему причиной то, что мы живем в одном направлении от города… Притормозил машину, я топталась на остановке автобуса, чтобы ехать в общежитие, только что вышла из магазина. Он пристал, начал предлагать работу. Я его послала. А через три дня, на том же месте, на той же остановке в Мытищах, ко мне подъехал Виталий и отвез в офис к Витунову. На этот раз он предложил столько, что я решила поработать у него три-четыре месяца. Этого бы хватило, чтобы… доучиться в институте.

– У вас же есть деньги, – сказал Стерх. – Вы продали квартиру матери, когда переезжали к Халюзину. Думаю, это была главная причина, почему вы к нему переехали, на самом-то деле вы его не любили, верно?

– Не любила. Но я не единственная девушка, которая совершает такие ошибки. Кроме того… Вы же его видели, он красивый, обеспеченный. Очень вежливый. Но никогда, слышите, никогда не стал бы по-настоящему обеспеченным… В общем, когда я поняла, что больше теряю, чем приобретаю от этой связи… Я уехала. Сюда, в Москву. После двух лет мединститута должность сестры мне в любой больнице обеспечена.

– Ну да, медсестер у нас берут с четвертьоборота, – Стерх погасил свой окурок в пепельнице. Она была уже почти полна, но выносить ее было нельзя, следовало продолжать расспросы. Он как раз подошел к самому неприятному. – Халюзин был красивым и обеспеченным. Ваша любовь принесла ему смерть.

– Я не знала, что так выйдет, – ответил Марина. – Я этого не хотела.

– Это вы сказали Витунову, где находятся рисунки, которые делал Халюзин? И про антресоль, про фотографию на стене?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Это вы вызвали Халюзина из ресторана, где мы сидели и обсуждали его дело? Если это были не вы, тогда я просто не в состоянии понять, почему он все бросил и уехал от нас… Чтобы встретить свою погибель.

Марина молчала. Стерх на миг подумал, что он зря вернул браунинг в ее сумочку. Правда, он его разрядил, но эта девушка была способна на многое. Даже на… запасную обойму, спрятанную где-нибудь еще, не обязательно в сумочке.

– Теперь о Нюре. Что они сказали вам о ней? Как они объяснили тот факт, что вы должны ее подменить?

– Сказали, что она по настоянию папаши Витунова поехала за границу, где, скорее всего, и останется. Они обещали ей присмотреть там подходящую работу.

– То есть, о том, что ее убили в Крыму вы ничего… – Стерх понял, что сделал ошибку. Но было уже поздно, следовало договаривать, он и договорил: – Не знаете?

– Уби… Убили? – Марина поднесла ладони к губам, словно пыталась закрыть рвущийся из груди крик.

– Витунов-младший, согласно моей версии, столкнул ее с обрыва на горе Лысая около поселка Орлиное, в юго-восточном углу Байдарской долины.

Стерх теперь жалел, что не пригласил Вику для этого разговора. Похоже, ее помощь была бы теперь в самый раз.

– Если вы полагаете, что эта… Нюра – моя сестра? И они убили…

– Вашу сестру-двойняшку.

Она вскочила, ее глаза засверкали, но Стерх видел, что в них появились внезапные слезы.

– Вы лжете… Вы все время лжете!

В этот момент в дверь позвонили. Стерх поднялся, мельком подумав о том, как не вовремя кто-то собрался к нему вторгнуться. Это могла быть Вика, хотя у нее имелся свой ключ… Скорее всего, это был Линдберг или кто-то из его помощников.

– Иди выпей воды и умойся, – сказал он. – Потом я покажу изображение девушки, погибшей в Крыму. И расскажу подробности. – Она потрясла головой, словно не понимала, что он ей говорит. – Поймите, Марина… Или, скорее уж, Елена. Поймите, ситуация для вас, именно для вас, а не для кого-нибудь еще, выглядит очень скверно. Формально вы соучастница двух убийств. И нам требуется очень точно разыграть эту партию, чтобы вытащить вас из неприятностей. Кроме того, вас нужно серьезно прикрыть как свидетельницу от Витуновых.

Она выпрямилась, оказывается, она даже не дышала. Теперь она слушала Стерха, и смотрела на него огромными, как две дыры, глазами. Слезы каким-то образом высохли, она, кажется, приходила в себя. В дверь снова позвонили.

– Идите, – толкнул ее в плечо Стерх по направлению к ванной, и пошел к двери.

Стерх отдернул щеколду, отворил… И замер. Перед дверями стоял Жемал, садовник, шофер и порученец Витуновых, в руке он держал не букет цветов, а старый немецкий «Парабеллум», видимо, с нарезанной на конце ствола резьбой, потому что его ствол продолжал большой, чуть сплюснутый с боков глушитель. И вся эта конструкция смотрела Стерху прямо в левый глаз, тот самый, которым Стерх обычно целился из своих пистолетов, потому что им видел гораздо лучше правого.

– Нужно обсудить кое-какие делишки, начальничек, – сказал Жемал-Виталий и бесцеремонно толкнул Стерх в прихожую.

Стерх проглотил неприятно горчащую слюну и попытался как можно спокойнее спросить:

– Обсуждать будем под пушкой?

Не спуская со Стерха взгляд, Жемал закрыл дверь, нащупал задвижку и задернул ее.

– Ты что-то уж слишком заботишься о нашей куколке, приятель. А нам это не нравится, понимаешь?

Отступая перед стволом, который действительно мог в любой момент выстрелить, Стерх вперся в большую комнату. Потом сделал еще пару шагов назад и наткнулся на кресло для гостей.

– Если хочешь со мной разговаривать, то убери свою артиллерию из-под моего носа.

– А мне так удобнее, – ухмыльнулся Жемал. – Предупреждаю, никаких подозрительных штучек или слишком быстрых движений. Я сегодня отчего-то нервничаю.