– Тогда нам нужно спасать царскую семью и немедля уходить в Доростол! – молвил воевода и вопросительно взглянул на Бориса и подошедшего Романа. Следом спешил начальник болгарской конницы Драгомил.

Молодой болгарский царь побледнел, потом о чём-то тихо переговорил с братом.

– Нет, воевода, – поднял он очи на Свенельда. – У нас прочные стены, мы должны защищаться. Пока будет длиться осада, князь Святослав соберёт силы и придёт на помощь. Мы с братом жили среди ромеев и хорошо знаем их: если отдадим Преславу, они разорят и разграбят всю Болгарию, истребят самых крепких мужчин и юношей. Нет, мы будем защищаться, – повторил он. – А вы, воеводы, – кивнул он Свенельду и Драгомилу, – должны сотворить прочную оборону.

– Тогда я немедленно отправлюсь к князю Святославу и передам твоё решение, государь, – молвил решительно патрикий.

– Да будет так! – заключил Борис, и его брат Роман согласно кивнул.

Несостоявшийся император патрикий Калокир, кликнув ближайших охоронцев, стремглав полетел из града, пока армада Цимисхеса приближалась к его стенам. Немилосердно стегая коней, небольшой отряд помчался в направлении к Доростолу, неся князю Святославу горькую весть о вероломном нападении Византии на Великую Преславу.

«Напрасно князь прошлым летом согласился на мир и принял от Цимисхеса дары. Константинополь был так близко!» – думал бывший византийский посланник. Святослав не послушал его, а теперь Цимисхес явился с огромной силой!

Свенельд продолжал стоять на башне. Ощущение нависшей над ним опасности неприятно знакомо похолодило сердце старого воеводы. Эх, самому бы во главе испытанных воинов уйти следом за чутким Хорсунянином! Но Святослав поставил его здесь стеречь царя болгар, и бросить его – значит лишиться головы. А продержавшись в осаде до прихода князя с подмогой, голову можно не только сохранить, но и увенчать, как говорят греки, победными лаврами. Только бы продержаться! – думал, с тоской глядя на удаляющийся отряд патрикия, воевода. Потом тряхнул головой, отгоняя невесёлые мысли, и принялся отдавать короткие точные приказания. Ромеи, конечно, хитры как лисы и более коварны, чем хазары. Но стены града прочны, и за ними можно долго держаться, а урон идущих на приступ всегда втрое больше, чем обороняющихся, поглядим!

Потом воевода подумал, что Святослав не стал бы отсиживаться в граде, а для начала нанёс врагу неожиданный упреждающий удар. Этим он побеждал всегда. Значит, надо действовать подобным образом.

Забегали по дворцу посыльные и военачальники. А ещё через короткое время перед градом на высокой каменистой площадке стали строиться болгарские и русские воины.

После полудня грянуло сражение, короткое, жестокое и кровопролитное. Византийская армада подоспела ещё не вся, но и тех, что уже собрались у болгарской столицы, было втрое больше, чем её защитников. Болгарские воины, в основном конница Драгомила, личная охрана царя Бориса и полутьма Свенельда, вместе составили около восьми тысяч. Одной же конницы Цимисхеса подошло в первом потоке тринадцать тысяч и ещё десять с половиной тысяч пехоты, к тому же сам император пришёл в сопровождении своей особой гвардии «Бессмертных», числом в две тысячи.

С самого начала, несмотря на превосходство в количестве воинов и полную неожиданность нападения, всё пошло не совсем так, как предвидел император. Ошеломлённые защитники столицы не спешили укрыться за спасительными крепостными стенами, напротив, эти варвары, подобно безумцам, выстроились в боевой порядок и решительно двинулись на противника, превосходящего их втрое!

И вот уже сверкнули копыта коней, полетели по ветру хвосты и гривы, и придорожный прах встал за русско-болгарской конницей, покинувшей град. Воеводы Свенельд и Драгомил летели впереди, блистая кольчугами, держа левой рукой повод, а в деснице сжимая верный булатный меч.

Стрибог овевал суровые лица воинов, а братья-Веи бежали вослед, завихряя придорожную пыль.

Болгары и русы столь яростно и отчаянно обрушились на византийцев, что те, обескураженные столь недружественной встречей «гостей», вынуждены были остановиться и увязнуть в схватке.

Император Цимисхес, подбадривая своих воинов, простёр длань руки в боевой перчатке в сторону неприятеля. Пехота крепче навалилась на скифов. С правого фланга потекла конница. Битва пошла упорная и кровопролитная.

Опять призывно затрубили трубы, и брошенная на левый фланг защитников тяжёлая конница «Бессмертных» стала мять и уничтожать русско-болгарских воинов, которые, сражаясь по-прежнему яростно и отчаянно, гибли сотнями от железных конных фаланг.

– Воевода! – отчаянно кричал один из сотников. – Сию греческую броню ни стрела не берёт, ни меч с первого раза не рубит! И кони их одеты в броню!

К вечеру ряды защитников пошатнулись, и они, понеся большие потери, отступили и скрылись за стенами крепости. А вослед им, буквально наседая на пятки, стремились греческие легионы. Русы едва успели затворить окованные медью ворота и опустить прочные затворы перед валом железных конелюдей.

Свенельд, появляясь то тут, то там, оглядывал укрепления града и велел готовиться к обороне – поднимать на стены камни, ставить варить в огромных котлах воду, смолу и масло.

– Не торопись праздновать победу, грек… поверь, что даже ста тысячам против десяти непросто добыть у русов викторию… – вдруг услышал знакомый голос Каридис и невольно обернулся. Рядом на вершине холма, откуда он наблюдал за битвой у стен Преславы, никого не было, кроме помощника и двух посыльных. «Ух, проклятый чародей!» – раздражённо выругался про себя старший стратигос. Настроение его вдруг испортилось.

– На сегодня, видимо, сражение закончилось, – бросил он помощнику, – теперь начинается наша работа. Как только придёт кто-то от людей, оставленных в Преславе, немедленно ко мне, даже среди ночи, – приказал Каридис и принялся спускаться вниз по тропе.

Если войско отдыхало под надёжной охраной керкитов, то трапезиты не спали, строго наказав ночной страже немедля вести к ним любого человека, как бы он ни выглядел, если появится со стороны осаждённой столицы мисян. Они вглядывались и вслушивались в тревожную темень, но никто не появлялся. Каменные стены высотой в семь локтей из больших блоков светлого камня казались в лунном свете ещё выше. Большая и широкая башня Южных ворот с прочными, окованными медными листами воротами и двумя небольшими калитками по бокам казалась и вовсе неприступной.

Каридис вернулся в шатёр, где только под утро задремал тревожным сном, когда его плеча осторожно коснулся помощник.

– Человек только что пришёл. Они в эту ночь ничего не смогли сделать, потому что все ворота неусыпно и надёжно охраняются, кроме того, русы эти караулы обходят по многу раз за ночь.

Каридис с досадой выругался.

– Передай, пусть попробуют днём, когда начнётся приступ, скажи, что камнемётные машины не будут бить по самим воротам после первого приступа, только по стенам.

– Желаешь поговорить с этим человеком сам? – спросил помощник.