От аромата у меня сразу урчит в животе, а рот наполняется слюной, когда я смотрю на равиоли, грибы и трюфели.

Нико и Алекс, как всегда, сразу же набрасываются на еду, не дожидаясь, пока всем принесут их тарелки. Не то чтобы всем за нашим столом не было насрать. Я почти уверен, что Кассандре было бы что сказать по этому поводу, если бы ее собственный столик не был слишком занят, пуская дым ей в задницу.

Пока все едят, в комнате воцаряется тишина, но я по-прежнему почти не отрываю глаз от моей девочки, пока она сама раскладывает еду по тарелке.

И Алекс, и Джером замечают и проверяют ее, и меня чертовски убивает, что я не могу сделать то же самое.

Не успели мы закончить с закусками, как перед нами приземляется горячее, в очередной раз останавливая побег Калли.

Еда невероятно аппетитная. Оленина нежная и совершенная, но я не наслаждаюсь ею так сильно, как, я знаю, наслаждался бы, если бы сидел рядом с ней, выясняя, что на самом деле вызвало эти тени в ее глазах, которые она разыгрывает как затяжное похмелье.

Чем больше я наблюдаю за ней, тем больше считаю эту историю чушью.

Возможно, мое присутствие выводит ее из себя, но, черт возьми. Я ненавижу это.

Наконец, она откидывается назад после того, как в очередной раз раскидала еду по тарелке, кладет салфетку на стол и извиняется.

Я заставляю себя смотреть в стол, не желая, чтобы кто-нибудь застукал меня, когда я смотрю, как она уходит.

— Какого черта ты ждешь? — шепчет Айла мне на ухо.

— Я не могу, Ай. Что, если Нико заметит?

— Серьезно? — спрашивает она, бросая на него быстрый взгляд. Я слежу за ее взглядом и вижу, как он откидывает голову назад и громко смеется над чем-то, что ему рассказывают Тоби и Джоди. — Он и глазом не моргнет.

У меня в кармане жужжит телефон, и я вытаскиваю его, обнаруживая сообщение от придурка с другой стороны стола.

Алекс: Я прикрою тебя. Просто иди и забери свою девушку.

К черту все.

Я следую за ее движением, отодвигаю стул и направляюсь в ванную, как будто ничего необычного не происходит.

К счастью, другие женщины не движутся в том же направлении, и мне остается только надеяться, что ни одна из них уже не в ванной, потому что это может быстро стать неловким.

Дверь в дамскую комнату как раз закрывается, когда я мчусь по коридору и ловлю ее, проскальзывая внутрь и щелкая замком, который, к счастью, нахожу изнутри.

Калли как раз собирается проскользнуть в одну из кабинок, когда мой голос прорезает воздух.

— Остановись.

Она немедленно делает то, что ей сказано, ее спина выпрямляется, плечи напрягаются, но она не оборачивается. Она ничего не делает, и это вызывает волну страха, захлестывающую меня.

— Калли, пожалуйста. Мне просто нужно—

— Ты не должен быть здесь, — говорит она слабым, надломленным голосом.

Мои ноги несут меня через комнату без каких-либо указаний от моего мозга, пока я не оказываюсь прямо за ней. Ее запах наполняет мой нос, и мои мышцы болят от потребности заключить ее в свои объятия и никогда не отпускать.

— Прости, — выпаливаю я. — Прости за все, что я наговорил с того момента, как разбудил тебя тем утром. Все это было чушью собачьей. Ты была прав. Я был напуган. Я всего лишь трус, и я не заслуживаю второго шанса с тобой, но…

Она поворачивается, ее глаза находят мои, когда ее крошечные ладошки опускаются на мою грудь, шок от этого движения заставляет меня сделать шаг назад.

— Заткнись. Просто заткнись, — рычит она. — Меня тошнит от того, что ты указываешь мне, что я должна делать, что я должна думать. Когда ты устраиваешь это дерьмо типа «Я тебя не заслуживаю» и отстраняешься, ты ничем не лучше тех, кто пытается контролировать мою жизнь.

— Ты не думаешь, что я способна принимать свои гребаные решения? Приходить к собственным выводам о том, кто достоин моего времени, а кто нет? Моей любви?

Весь воздух вырывается из моих легких, когда она произносит эти последние слова.

— Я л-люблю тебя, Калли, — выпаливаю я. — Я-я был таким чертовски долгое в-время. Т-ты — это то, что н-нужно м-мне. Единственная, кого я когда-либо в-видел. Единственная, кого я к-когда-либо хотел.

Она тает передо мной. Весь ее прежний гнев улетучивается, как только мои слова достигают ее ушей.

— Так что доверься мне, я тоже знаю, чего хочу, — шепчет она. — Перестань возводить стены, думая, что знаешь лучше меня. Только я знаю, чего я хочу, что я чувствую.

Я киваю, поскольку она просто продолжает смотреть на меня, мои слова все еще витают вокруг нас, когда я, черт возьми, почти истекаю кровью по всему полу из-за нее.

— Так… — Я делаю паузу, пытаясь взять себя в руки. Ее руки скользят вверх по моей груди, пока она не обхватывает мою челюсть, придавая мне необходимую силу. — Чего ты хочешь?

— Тебя, Николас. Я хочу тебя. Я хочу страшного солдата и ранимого маленького мальчика, который живет внутри тебя, и все, что между ними. Я хочу твой страх, твою тревогу, и я хочу разбить это с тобой и доказать тебе, что все это у тебя в голове, потому что ты чертовски невероятный.

У нее вырывается дыхание, и ее сумка падает на пол, когда я прижимаю ее спиной к стене позади нее и прижимаюсь губами к ее губам.

— Черт возьми, ты идеальна, — рычу я в наш поцелуй, прежде чем погрузить свой язык в ее красные губы, чтобы найти ее.

Стон, полный похоти и первобытной потребности, вырывается из моего горла, когда она жадно погружается в поцелуй прямо рядом со мной.

Наклоняясь, я зацепляю рукой ее колено и поднимаю ее ногу, чтобы она обернулась вокруг моего бедра, но я замираю, когда мои пальцы что-то задевают.

— Что за— Я отстраняюсь от ее захватывающего поцелуя и смотрю вниз на ее бедро. — Трахни меня. Ты только что стала еще сексуальнее.

— Николас, — стонет она, прижимаясь ко мне.

— Черт возьми, Ангел. Я чертовски хочу тебя. Проведи со мной ночь. Я хочу, чтобы ты снова была в моей квартире. Я хочу, чтобы ты была в моей постели.

— Да, — стонет она, когда я целую ее в шею. — Да, я хочу всего этого.

— Хорошо, — выдыхаю я, мои губы касаются точки ее пульса, и на губах появляется улыбка, когда я чувствую, как сильно я на нее влияю. — И тогда ты можешь рассказать мне, что тебя действительно беспокоит сегодня вечером.

Она напрягается, и мгновенно, как будто эти несколько моих слов высосали весь воздух из комнаты.

— Ч-что ты имеешь