Расклад был интересный. Фактория в моих владениях – это возможность сбывать трофеи прямо здесь, а не тянуть их в чужие порты. После такого в Рароге наверняка будет многолюдно. У нас станут гостить богатые люди, купцы и воины, которые, если грамотно поставить дело, построить таверны и увеселительные заведения, будут тратить здесь денежку. В итоге в городе появится дополнительное серебро, а я смогу делать заказы на необходимые мне ресурсы с доставкой в Рарог. Так что следовало соглашаться, хотя есть понимание, что, чем больше людей в моём феоде, тем выше вероятность конфликтных ситуаций и проникновения шпионов и убийц. В общем, всё как обычно. Есть плюсы, и имеются минусы.

– Мне твоя мысль нравится, тёзка, – сказал я купцу. – Однако учти, если будете в моих землях ставить факторию, цену за свои товары попрошу справедливую, без скидок на дружбу, и явных привилегий вам давать не стану. Впрочем, три шкуры драть не в моём интересе, да и в обиду вас не дам. Ведь я выгоду вижу, а раз так, то можешь ставить торговый двор, склады и причалы. Место выберешь, строителям заплатишь, и устраивайся.

– Это понятно. – Купец не спорил. – Но это пока только моё предложение, а как отец решит, мне неизвестно. Ему письмо написать надо, а только потом, когда он с товарищами посоветуется, всё и решится.

– А ты, тёзка, – я кивнул на стены за моей спиной, – походи вокруг, посмотри, что делается, и с людьми поговори. А потом так своё письмецо напиши, чтобы торговые люди в Ладоге и Новгороде приняли решение, которое нужно нам с тобой. В Роскилле съезди и сравни с тем, что имеется здесь. Там город большой, но он к данам близко, а в Рароге всё проще и бухта тихая. Опять же в Роскилле многие поедут, а у меня только вы будете. Представляешь, никакой серьёзной конкуренции!

– Да, представляю. – Ладожанин помолчал, после чего, подобно Вартиславу, кивнул на нефы: – Кстати, вижу, ты опять с добычей?

– Есть кое-что.

– Продавать трофеи будешь?

– Конечно.

– Тогда, может, посмотрим, что у тебя в трюмах?

– А казна при себе имеется или вся в Ральсвике осталась? – По моим губам пробежала усмешка.

– Кое-что есть.

Торговля – дело такое, только начни – и не остановишься. Мы с тёзкой поднялись на борт нефов и стали осматривать добычу, по которой уже была составлена полная опись. Затем долго торговались. Сделали краткий перерыв на обед и прошлись по моим владениям, а потом опять спорили о ценах и перегружали на расшиву купленные купцом трофеи.

День прошёл. Выходить из бухты в ночь на нефах было не с руки. Поэтому я вновь остался ночевать в Рароге. Судьбина. Думаешь об одном, а получается совершенно другое. И что самое главное, виноват во всём я сам. Вот выбрал бы другой жизненный путь и, скорее всего, жил бы тихо и спокойно. Но нет, меня потянуло на большие дела, и теперь я имею то, что имею. Сплю мало, а бегаю и дерусь много. Жену практически не вижу, и покой мне только снится. Волчья жизнь. Однако я, несмотря ни на что, почему-то ею всё же доволен.

«Ну, ничего, – засыпая поздней ночью на одном из грузовых судов, подумал я, – завтра точно в Аркону отправлюсь. С самого раннего утра, чуть только солнце взойдёт. Подниму экипажи – и вперёд. Короткий переход – и я на Руяне».

Руян. 6651 от С. М. 3. X.

За окном падал снег. Я сидел за столом в помещении, которое называл кабинетом, и смотрел на расположившегося напротив человека. Это была пожилая, но всё ещё красивая женщина благородной крови, Мальмфрида Мстиславна. Несколько дней назад она приехала на Руян, с неофициальным визитом и письмами от датских ярлов к Векомиру. Верховный жрец Святовида и бывшая норвежско-датская королева встретились, а я в это время находился рядом. Хотел уйти, дабы не мешать тайным переговорам. Однако старый волхв оставил меня. Поэтому, о чём шёл разговор, я знал, и услышал для себя много интересного и познавательного. А когда Векомир и Мальмфрида заключили предварительное соглашение, жрец попросил меня об услуге. Пусть дочь Мстислава Великого, которая прибыла на остров инкогнито, погостит у меня в Чаруше. Всего седмицу. До тех пор, пока не пройдёт большой совет венедских князей и воевод, после которого волхв даст Мальмфриде окончательный ответ.

Погостить так погостить. Я был не против. В Чаруше тихо, спокойно. Чужаки там не появляются, а воины Мальмфриды находятся в Ральсвике. Католические шпионы, которые наверняка знают, кому они служат, присматривают за ними, но самой хозяйки не видят. Так что священнослужители, даже если захотят, ничего ей предъявить не смогут. Пока Мальмфрида отдыхает у меня в тереме, мы много общаемся. Говорим о политике и обсуждаем перспективы развития датско-венедских отношений. Затрагиваем русские княжества и христианскую церковь, как ортодоксальную ветку, так и католическую. Иногда она пытается аккуратно разузнать, почему Векомир мне доверяет и откуда я вообще взялся. Однако поймать меня на слове трудно, я всё время начеку и лишнего не болтаю. У неё в жизни свой интерес, ведь она представитель вчерашнего врага и возможного временного нейтрала, а я нахожусь на другой стороне баррикады. Так что с этой мадам разговаривать интересно, но всё должно быть в меру. Вот и сейчас, сидим и попиваем горячий взвар, болтаем ни о чём, и порой она задаёт мне скользкие вопросы. Хитрая женщина, которая по меркам своего родного века обладает острым умом, но я все её ходы вижу на пару шагов вперёд.

– Хороший у тебя взвар, – отпив из расписной глиняной кружки, произнесла Мальмфрида, кидая взгляд в окно и плотнее закутываясь в соболиную накидку. – Чувствую смородину, вишню и мёд. Но есть что-то ещё.

– Если интересно, спроси мою жену, – ответил я. – Мне неизвестно, что она добавляет. Вкусно, да и ладно.

– Я бы спросила. Однако она всё время с ребёнком, а когда мы встречаемся, Нерейд почти не разговаривает, хотя я обращаюсь к ней на родном языке.

«Это понятно, что на родном, ибо мама у тебя, Мстиславна, шведская принцесса Кристина. Об этом все в курсе», – мимоходом мелькнула у меня мысль, и я постарался отделаться от гостьи пустой фразой:

– Нерейд привыкла быть одна, вот и молчит.

– Нет-нет, Вадим. Она отмалчивается только в моём присутствии, а с другими гостями и домашними весела и приветлива. Наверное, это оттого, что она считает меня чужачкой?

– Может быть, Мальмфрида Мстиславна.

– Но это ведь не так. Я славянка, а значит, своя.

«Ага! Знаем мы таких своих, – подумал я. – Свои за родину сражаются. Они на родной земле живут и детей славянскими именами называют. Мне Ястреб, он же Немой, свой. Его жена, вдова погибшего под Орхусом варяга, которую он вместе с двумя дочками замуж взял, своя. Пропадающий на бумажном производстве Ставр Блажко свой. Старый новгородский воин Славута Мох и ставший ему приёмным сыном рыжий Торарин свои. А ты, мадам, живёшь там, где тебе лучше, и там, где привыкла. Хотела бы, давно на Русь уехала бы или где-то в наших краях обосновалась. Но нет, ты проживаешь в своём ютландском замке, а интересы норвежцев и датчан ставишь выше венедских».