— В теле? Полная то есть?

— Нет, не совсем. Да я назвал ее дамочкой только потому, что она замужем. А так худая, и ей лет 25 или около того.

— И где она? Не захотела ехать или муж не пустил?

— Ее не было дома, — выдавил из себя Степанов, почему-то чувствуя себя последним предателем.

— Так, понятно. А ты сказал, что не поверил им. Кому «им»? Она что, не одна была?

— Она была с подругой.

— Подруга тоже небольшого роста и подвижная, — утвердительно сказал подполковник.

Степанов без труда понял, куда тот клонит, но такая проницательность не слишком порадовала его. Делиться информацией, которая могла при теперешнем повороте дела понадобиться ему самому, не очень хотелось. Федосеев, похоже, это отлично понял и сказал:

— Вот что я тебе скажу. Я не лезу в твои дела, пока они не пересекаются с моими. Но может так случиться, что дело, которое ты сейчас прорабатываешь, и сегодняшняя кража взаимосвязаны. Тогда хочешь ты или не хочешь, но в интересах следствия и в твоих собственных интересах рассказать все, что ты знаешь про этих твоих девчонок.

— Было бы чем, обязательно поделился бы. А сейчас в моем распоряжении одни лишь голословные утверждения известной хулиганки. Вечно у нее идеи, от которых одни беды. В первую очередь ей самой. Она часто мне сообщает о заговорах, готовящихся кровавых разборках, а на поверку преступники существуют только в ее воспаленном мозгу. Скорее всего сегодняшнее происшествие только совпадение. Но я проверю.

— Вот, вот, проверь, — поддержал его подполковник, — а о результатах проверки доложишь позднее. Чувствую, что эти твои подружки знают много разного. Ты бы привез их ко мне, а?

— Если вернутся домой, обязательно привезу, — пообещал Степанов, и они зашли в комнату, где сидел задержанный гражданин.

Маску с него давно сняли. Выглядел он как человек, удрученный до крайности несправедливостью этого мира. Было бы странно, учитывая все случившееся, если бы он выглядел иначе. Внешне задержанный был костляв и неопрятен. Спутанные волосы намокли от пота и прилипли к черепу, который был угловатой формы, в шишках и выступах. Крючковатый нос являл пародию на благородные восточные профили. Скулы выступали под туго натянутой кожей. Лет ему за сорок, но тело было хорошо натренированным и без капли лишнего жира. Подрагивающие руки, которые он положил на острые колени худых мускулистых ног, выдавали его волнение. И еще колючие блеклые глаза, зорко поблескивавшие из-под кустистых бровей. Плотно сжатый рот превратился в одну тонкую полоску. Казалось, что зубы в любой момент могут прорвать тонкую кожу лица. Зубы можно было при желании пересчитать.

— Ну что, приятель, доигрался? — дружелюбно начал подполковник, но от его голоса даже у невинного Степанова по спине побежали мурашки, а задержанный съежился на стуле, но не проронил ни слова.

— Плохо твое дело, — удовлетворенно заметил подполковник. — Дружки тебя бросили. Теперь тебе придется за всех отдуваться, а они загонят книжки и заживут на свободе припеваючи. И твою долю прокрутят. А ты как думал? Меньше восьмерки тебе не дадут, а учитывая ценность похищенного, сговор, сообщников — это еще немного. Но за это время много воды утечет, и денег своих ты с них уже не получишь.

— Я их не знаю, — не выдержал задержанный чудовищной перспективы, нарисованной ему. — Я их знать не знаю, — сказал он и снова умолк.

— Как же вы вместе грабили, а ты их не знаешь. Что-то в твоих словах не сходится.

— Они пришли не со мной, а отдельно. Дали мне по кумполу, я и вырубился. Да у них даже инструмента не было! — в сердцах выкрикнул он.

— А у тебя, стало быть, был, — удовлетворенно заметил подполковник. — Как тебя зовут-то? Ведь все равно узнаем. Пальчики твои нам порасскажут про тебя то, чего ты не хочешь сказать. Наверняка они у нас в картотеке есть.

— Вам нужно, вы и ищите, а мне и так неплохо.

— Как знаешь, — не стал настаивать милиционер.

— А чего здесь знать? Я ваши повадки изучил. Вам лишь бы козла отпущения найти и дело на него повесить. Вы под него все улики и факты подтасуете, и дело в шляпе — новая звездочка. А мне за нее на нарах гнить со вшами в обнимку.

— Раньше думать следовало, а теперь можешь облегчить душу и участь полным и подробным рассказом даже не о своих похождениях, а о твоих конкурентах. Чего тебе их жалеть? Они-то тебя не пожалели.

Костлявый человечек глубоко задумался. По его лбу бороздили зигзагообразные морщинки, выдавая усиленную работу мысли, которая происходила в человеке. Он мучительно прикидывал все «за» и «против». Положение его было самое незавидное, хуже, казалось, и придумать трудно. Но стоило попытаться свалить часть вины на своих обидчиков. С него-то не убудет от этого.

— Я увидел их не сразу, — заговорил он. — Они вышли из бокового прохода. Того, который ведет из русского фонда к генеральному каталогу. Их было двое — парень и девушка. В темноте лиц было не разглядеть, но двигались они быстро и тихо, не как старики, и фигуры у них были подтянутые и стройные. Такие только до 30 лет бывают. То, что они не работают и не имеют права находиться тут, я понял сразу. Они старались не шуметь и часто останавливались и прислушивались. Парень нес в руках небольшой предмет, который был похож на ящичек.

— Опишите ящик поподробнее, — попросил Степанов.

— А чего неясного? Вроде того, в котором посылки отправляют, но чуточку поплоще. Как чемоданчик это выглядело — маленький чемоданчик с ручкой.

— Может, саквояж?

— Может, и так, а только я саквояжей не видал. Они прошли к той комнате и стали ковырять дверь. Вскрывал парень, а девушка светила ему фонариком. Я притаился поблизости, но так, чтобы они меня не заметили. Когда они покончили с дверью, то зашли внутрь. Я зашел следом и тут же получил по башке. Видно, они меня заметили и приняли меры. Очнулся я там, где вы меня нашли, связанный.

— И вы считаете, что мы поверим в этот бред? В одну и ту же ночь, в один и тот же час и, что самое фантастичное, не подозревая о присутствии конкурентов, несколько воров пытались проникнуть в одно и то же место. Они предварительно не сговаривались и все-таки очутились здесь вместе и одновременно.

— Это вы про них? — заинтересовался угловатый. — Я лично не вор. Я заблудился. Я действовал в интересах всемирного общества библиофилов, — пояснил он.

— Разберемся, что вы за птица, и тогда посмотрим, какое общество поручило вам эту кражу, — успокоил его подполковник.

— Объясняю, что те двое проделали всю работу сами и без моего участия, — нахально сваливал свою вину угловатый тип на Амелина с Асей. — Я пострадавшая жертва людского вероломства и подлости. Мало им украденного, так они еще и меня вам подложили.

В это время в комнату вошел молодой мужчина с погонами на широких плечах и, наклонившись к самому уху Федосеева, что-то ему прошептал. После чего тот спросил у задержанного: