в своей комнате с документами… Я считаю, что это предупреждение о покушении на мою жизнь, и этот… вымогатель из переулка, он может быть не один вовсе.

Он сделал небольшую паузу, давая возможность осмыслить сказанное. И, самое главное — рассмотреть показанное.

На невзрачной ткани, посреди тарелок с едой и кубков, лежал отрезанный человеческий палец. С бледной сероватой кожей, пожелетевшим ногтем и ставшей грязно-серой плотью вокруг места отсечения от своего бывшего владельца, он являл собой не самое приятное зрелище.

Дружинники склонились над мёртвым перстом, их глаза сузились, а лица — напряглись. От вида такого мрачного дара даже у них по спине пробежали мурашки. Одно дело, видеть увечья и безжизненные тела на поле брани, но вот так, в чужом доме и посреди обычного, будничного завтрака — совсем другое.

— Как я уже вчера говорил, расследование этого случая мы берём на себя, — посуровел Бранимир и с отвращением завернул окоченевшую плоть в её похоронный саван. — Сможем обсудить подробности? Что Вам известно о том вымогателе?

— Угрожал сжечь мои склады, ежели не принесу выкуп. Лица его я так и не видел, помню только глаза — остальное он закрывает капюшоном и обмотанным вокруг носа тряпьём. Может, не хочет узнанным быть, а может… и вовсе уродец какой-то, без щеки или ноздрей.

— Этого мало, но уже что-то. Если он постоянно ходит выряженным подобным образом, то кто-нибудь обязательно видел его, — кивает Сверр. — Ещё какие-то приметы?

— Нет. К тому же… Надо мне готовиться к дороге, сегодня братство собирается по поводу грядущей свадьбы. Сам воевода посетит нас, может, и ему удастся рассказать обо всём, — вздыхает Вепрь и продолжает есть.

— Тогда Сверр для Вашей же безопасности сопроводит Вас, Вепрь, до самого Торга. А мы с Ари пока опросим домашнюю прислугу и всех, кто имеет доступ к комнатам, — подытоживает Бранимир. — Есть, кстати, кто-то из семьи? Дети, родители…

— Моя жена, — улыбается дородный купец и смотрит на вошедшую в зал привлекательную пышку, что принесла на подносе чашу с водой для умывания и полотенца. — А вот и она, моя прелестница!

Головную боль Ари как рукой сняло. На остальных дружинников смотрит такими же лукавыми, ушлыми глазами как и несколько лет тому назад она.

А потом выражение лица девицы резко меняется, а сама она бледнеет и торопливо, резко ставит на стол принесённые ей предметы гигиены. Если это не злая шутка рока, если это не глупое совпадение и похожая как две капли воды на его возлюбленную барышня…

То вот куда выдали замуж Милицу?!

* * * * *

Воевода вернулся за ней спустя час после того, как Олав снял свою личину и вернул в дом посадника прежнюю дочь Эгиля, сменившую наряд конюха на один из подаренных ей ранее Богуславой сарафанов и ожерелье из сердолика — единственное, что осталось от прежней жизни в Лыбуте.

Вместе с Вещим Олегом они отправились в гавань на берегах Волхова, где на борту одного из кораблей гильдии и должна была состояться их встреча. Разумеется, по дороге хмурый и хладнокровный воспитатель Игоря обсудил с ней все её действия и то, как стоит держаться в обществе знатных, но всё же ниже по уровню, людей. Многие из слов воеводы оказались для варяжки в новинку, со многими она бы не согласилась, но поделиться собственными соображениями всё же решилась и получила утвердительный ответ — план будущей княгини был одобрен.

И уже совсем скоро, поднявшись на борт небольшого судна и пройдя в трюм, она смогла как следует рассмотреть все пять "пальцев" той руки, что держала под своим контролем всю городскую торговлю и защищала интересы остальных купцов. Кого-то эта длань карала и душила, кого-то — щедро осыпала монетами, иных и вовсе обманчиво ласкала и лелеяла.

Вживую представители торгового братства оказались во многом не такими, как в приукрашенных лестью или же завистью рассказах завсегдатаев новгородского рынка. Может прозвучать странно, но из всей разношерстной пятёрки больше всех выделялся тот, кто казался самым незаметным и маленьким.

И маленьким — в буквальном значении этого слова.

Едва ли сидящий за столом хмурый муж ростом был выше десятилетнего ребёнка. От этого какой-то противоестественной, отталкивающей казалась его большая голова с тёмными вьющимися волосами и бородой, серыми глазами без намёка на жизнерадостность и лицом, истерзанным морщинами, оспинами и шрамами — следами непростой жизни карлика, благодаря положению поднявшегося выше тех, кто раньше смотрел на него сверху вниз.

Обогатился этот человек с кривыми, непомерно короткими и непропорциональными голове руками, за счёт торговли самыми разными, поражающими воображение, лекарствами и снадобьями: за счёт разветвлённой сети наёмников и агентов в его лавке можно было найти исцеляющие составы и предметы на любой вкус и цену.

Рог единорога (1), привезённый с далёких северных земель, святая для христиан вода из реки Иордан, пластинки и камушки с магическими рунами, кусочки разнообразных минералов и руд, части тел мёртвых людей и животных — одним словом, выбор был обширным. И это без таких пользующихся популярностью средств, как возбуждающий мужскую силу настой из обожжённых костей счастливых супругов или же высушенных летучих мышей, которые, согласно поверьям, уберегут от нежелательного приплода.

Имя у торговца лекарствами и амулетами было под стать и внешности, и приносящему доход делу — Хрущ. Такой же тёмный, маленький, невзрачный как и сама букашка, он сумел подняться с самого дна и достичь небывалых высот в торговле диковинками.

В корне отличался от карлика сосед справа, на фоне которого Хрущ казался ещё тщедушнее и меньше. Высокий и плечистый лысый мужчина лет сорока, Владислав по прозвищу Вол — кличка прекрасно отображала его телосложение — в прошлом был одним из дружинников воеводы, а затем, разжившись за счёт своей службы состоянием, начал промышлять закупкой знаменитых саксонских клинков — уже в принадлежащих ему кузницах на окраине Торга воловы ковали завершали работу западных оружейников и превращали острые лезвия в полноценные мечи с рукоятями. И пусть цена за один такой меч была высокой, приобрести подобный желали и заморские гости-варяги, и местные знатные мужи.

— Рады видеть столь почётных гостей в стенах нашей плавучей обители, — наконец нарушил молчание и обратился к стоящим посреди тёмного трюма Ольге и воеводе говорящий с акцентом мужчина преклонных лет с ярко-рыжими, почти медными волосами и бородой.

Рейнеке — так его звали — был зажиточным купцом родом из Готланда, чья торговая сеть распростёрлась паутиной по всем берегам Вирянского моря (2): в Трусо (3) у него были свои склады с янтарём, который