Их кто-то произнес, кто-то, как поговаривали, из Ходячего Города, и этого мыслителя необходимо было разыскать.

Найти, обезоружить, усесться против него, заколдовать гайкой и выгрести подноготную. Она не зря считалась мастерицей своего дела. В ее исполнении психотерапия поднималась на невиданные высоты и оставляла человека с космосом, с совестью, наедине с самим собой. Он мог там подумать, перемениться и сдаться – хотя бы согласиться на диалог, а диалоги у Менты всегда выходили продуктивными.

Беда, что она оставалась уродливой. Корсет китового уса, красноватое обезьянье лицо, всклокоченные волосы, толстые руки, вывернутые губы, невразумительная речь. Но всё это исчезало в виду гайки и того особого свечения добрых глаз, которым умела светить Пиперита. Она была мятой, которая не каждому по нутру, но придется выпить из вежливости. Ее хотелось мять, смыть и бросить. Плотные матерчатые чулки на точеных ножках. Трифокальные линзы, подскриповатый голос, способный при надобности удивительно изменяться.

Сумочка. Большая часть приборов осталась у Дандера, но пусть мальчишка развлекается и бредит высокой миссией, она вполне обойдется и без громоздкой аппаратуры.

Мента Пиперита испытала неприятный укол: вдруг он что-то нашел, без нее? Это было недопустимо.

«Ничего не нашел», – проговорила она горлом и обвела помадой колечко губ.

«Пьет в кабаке», – решила она. Будет выволочка.

Она в очередной раз ощутила себя малорослым, но полномочным и полноценным представителем Географического Общества, которое заполонило земную поверхность своей любознательной агентурой.

Где география, там и политика, и многое другое; члены Общества проникали повсюду, оставаясь географическими; их всюду привечали, баловали, но начинали побаиваться. Они проникли во властные структуры и диктовали свою волю, всё чаще не совпадавшую с мнением государственных мужей.

Поэтому Общество испытывало острейшую нужду в талантливых психологах, психотерапевтах, психиатрах, астрологах и просто магах, из которых девяносто девять и девять десятых процента были шарлатанами, но малая толика оказывалась все-таки магами.

Географические маги учили Менту Пипериту управляться с гайкой; они были неразговорчивы, в обычные дни из них было слова не вытянуть.

Она давно уже не страдала по поводу карликовости – вернее, перестала себе в этом признаваться. Она делала работу, и работа была интересная.

Ходячий Город был бонусом, призом. Хотелось набросить на него сеть, подпилить колеса, обезоружить охрану, вернуть к покинутому кладбищу. Где можно сесть и разобраться группой: быть может, не стоит сниматься с места и пускаться в бега?

Ведь хоронят же болгары своих покойников в собственных палисадниках.

И никто не бежит, потому что улепетывают от зла, и Мента Пиперита явственно чувствовала здесь зло, неустранимую энтропию, грозившую выровнять температуры и наслаждаться всеобщей тепловой смертью. Которая есть предельное упрощение, тогда как Мента предпочитала высокую дифференциацию.

3

В своей практической поисковой деятельности Мента Пиперита опиралась на одно правило, не ею выдуманное: время есть штуковина. Это работа не для одного поколения и даже не для одного Географического Общества. Они будут сменяться десятками. Бывало и то, случалось и это, но одно неизменно запоминается лучше: добро. Не помнится зло, которого нет, ибо оно – пустота, разрушение и упрощение сложного. И Притча: не убоюсь я зла, когда пойду долиною смертной тени… Зла своего, не стороннего; зла, сотворенного всей своей жизнью.

Карлица, лилипутка, миниатюрная циркачка Мента стреляла без промаха, душила во сне и не видела в этом зла. Она служила сложному, ибо в этом был Бог. Бог создал мир разнообразным и сложным, а дьявол стремится скончаться от тепловой смерти, ибо ему очень тяжко внизу, в последнем кругу, во льдах.

Поэтому она вооружилась, готовая пуститься на розыски Дандера. Несмышленыш попал в беду, и она чувствовала себя виноватой.

Она ведь с самого начала осознала, что этот Город – Ходячий, так почему же отпустила неуча снимать штрихкоды и знакомиться с местным, наверняка не дружественным населением? В ее записной книжке было записано одно-единственное слово: «Маат».

Оно прилетело с ветром или выплыло изнутри.

Что это – улица? Ресторан? Деревня красного кирпича, человек, государственное учреждение?

Она пыталась расшифровать его и так, и сяк, но больше неизменно походило на фамилию: они у них часто такие, а это еще ужаснее, ибо где же искать?

Что сделает этот Маат – поможет в поисках Дандера? Расскажет о Городе? Город теперь казался Пиперите второстепенным. Она нервно закурила и прошлась по неприбран-ному номеру отеля. Где эти чертовы горничные? Бывает, что не все нуждаются в дальнейшем усложнении – некоторым показана предельная примитивизация. Говорят же, что люди произошли от обезьян, а те – от Атлантов и Гиперборейцев, и это свидетельствует о многомиллионолетнем вырождении, ибо энтропия – закон, с ней бесполезно бороться, ей можно лишь отважно и безнадежно противиться.

Наплевав на беспорядок в номере, она с подчеркнуто независимым для карлицы видом спустилась в вестибюль и вышла на площадь, где прошла мимо Магазина Детской Авторской Песни и автобусной станции «Посевная Площадь».

Приборы были при Менте, но она больше полагалась на интуицию. Город поскрипывал, готовый сниматься с места. Она вооружилась миниатюрным пистолетом, а за корсет положила стилет. Географическое Общество широко раздвинуло границы собственно географии. Оно нуждалось в индукторе, которого посадят в подвал, подвергнут гипно-анализу и, скорее всего, утилизируют за ненадобностью.

Возможно, что Маат – индуктор движения.

Мента Пиперита уже знала, что с Дандером приключилась беда. Неужели мальчишка отважился пострелять или напился вдрызг от провинциальной тоски?

Дома кружили вокруг нее хороводом; небритый таксист распахнул перед нею дверцу. Она полезла за гайкой, но он всё понял без слов и умчался. Смеркалось, зажигались огни, нисколько не оживлявшие город. Неведомый противник еще не взялся за плафоны и уличную рекламу, и если что до поры и спасает Ходячий Город, то это реклама. Сложная, веселая, она привлекла Менту, и та полюбовалась игрой огней.

У первого подвыпившего прохожего она спросила, где может быть Маат, имея в виду географическое место.

Егор шел рубить родителя, и слово «Маат» его напугало. Он думал о Николае, но вдруг признал в нем Маата. Он что-то забормотал, зашатался и побрел себе прочь.

«Ясно», – ответила себе Мента Пиперита.

…Листья мяты добавляют окраску как украшение и, кроме того, придают освежающий вкус напиткам. Их применяют для изготовления мятного чатни (острая приправа). Мята стимулирует пищеварительный тракт и ослабляет тошноту и рвоту.

Егора вырвало, и Мента проводила его удовлетворенным взглядом.