охраняющего сундук с алмазами. Он остановился у входа в обветшалую крепость. Оками молча надавил на расколотые ворота, и их петли со ржавым визгом запротестовали, деревянные пластины кривились на солнце. Главный двор усеивали сухие листья. Крошечные вихри воздуха подхватили их, пронося по покрытому мхом камню.

Высоко над головой развевалось большое знамя. Даже с такого расстояния Оками мог видеть очертания герба Минамото в его центре. На мгновение перед его глазами потемнело от гнева, но Оками подавил это чувство, удовлетворившись безразличием.

Намного проще было не обращать внимания.

Призрачный стон прокатился по старой черепичной крыше. Главное здание имело иную конструкцию, чем теперь строились все современные крепости. Никаких многоярусных крыш. Всего одна. Единственной настоящей защитной преградой была река, текущая вдоль самой дальней границы, а единственный мост был доступом к крепости для злоумышленников. Тогда все эти вещи считались ненужными. Павшая крепость Тоётоми была построена, когда никто и не думал бросать вызов ее защитникам.

Был ли его отец защитником? Был ли он действительно великим человеком, который заботился о тех, кто ниже его? Оками так не думал. Большую часть своей жизни он считал, что его отец просто поддался эгоистичному заблуждению о чести. Идеализирующему смерть и потому возвышавшему его. Но Марико предложила Оками иную точку зрения. Она заключалась не в том, что она говорила, а в том, что она делала. В том, чем она стала. Два месяца назад Марико привезли в их лагерь в лесу Дзюкай избалованной дочерью бессердечного даймё. Но она изменилась. Она открыла свой разум другим возможностям.

Дала себе шанс понять, что то, во что она верила всю жизнь, может оказаться неверным.

Заботился ли Такэда Сингэн больше о тех, кого поклялся защищать, или о своей чести? Действительно ли он был великим человеком?

Оками нахмурился. Нет. Он не ошибался насчет своего отца. Такэда Сингэн хотел стать героем из легенд, а не человеком из народа. Великий человек не оставил бы своего единственного сына без ответов. Своих людей без надежды.

– Зачем мы здесь, Цунэоки? – спросил Оками. Его голос прозвучал низким рыком. Это противоречило его желанию оставаться равнодушным. Он прочистил горло и спросил снова.

Но его друг уже заметил его раздражение.

– Я думал сделать это место нашей новой цитаделью.

– Это ошибка. Император узнает, – без колебаний отказался Оками.

– Конечно, узнает. Но река в этих владениях полноводна и быстра. Мост – единственный способ пересечь ее, что создаст трудности для большой армии, особенно если мы сделаем так, чтобы он мог рухнуть под определенным весом. И я не собираюсь задерживаться тут надолго в любом случае. Мы либо победим, либо умрем в попытке. Длительная осада – это не наш выбор.

– Глупо вести сюда людей.

Цунэоки помедлил, прежде чем ответить:

– Еще глупее продолжать прятать их в лесу. Ты видел, как быстро выросли наши ряды. Как быстро они продолжают расти. Такой большой силе, как мы, требуется достаточно пространства.

Оками не ответил, поднимаясь по ступенькам в главный дом. Внутри были остатки множества мелких костров – пятна почерневшего камня и кучки пепла. Крепость клана Тоётоми была оставлена семьей Оками вскоре после того, как он потерял свою мать. После загадочной смерти его бабушки и дедушки эта земля была заклеймена проклятой. Те немногие, кто решил остаться, сожгли все ценное, лишь бы это не досталось завоевателям. Это подарило Оками некоторое утешение. По крайней мере, покойный император не смог получить ничего ценного с земель его матери. Минамото Масару забрал все у семьи Такэда. Даже украл их герб и соединил со своим.

Единственной ценностью, которая была украдена у клана Тоётоми, были жизни. Его бьющееся сердце. Где-то в темных углах крепости – под слоями высохшей травы и снующими насекомыми – наверняка прятались бедные души тех, кто когда-то сражался, защищая земли его матери.

Что могло привязать их к этому месту, даже после того, как его защитники оставили его в руинах?

– Если хочешь использовать эту крепость в качестве своей цитадели, тебе не нужно спрашивать моего разрешения. – Оками обернулся, глядя на своего друга. – Тебе оно никогда не требовалось.

– И все же я хотел спросить.

Оками направился назад к своей лошади.

– Приезжать сюда было пустой тратой времени. Я думал, что ты последний, кто стал бы тратить время впустую.

– Ранмару, – позвал Цунэоки.

Оками замер. Цунэоки редко называл его по имени. И никогда в присутствии других.

– Чего тебе?

– Тебе следует сходить в покои твоей матери.

– Зачем? – Его глаза подозрительно сузились. – С какой целью?

– Просто иди. – Цунэоки стоял на месте, а Харуки встал рядом, словно предлагая ему свою поддержку.

Оками нахмурился. Затем пожал плечами.

Раз уж он все равно здесь, ему несложно выполнить просьбу своего друга.

Возвращение долга

Канако последний раз обходила свой сад между мирами. Ее пальцы плыли над сверкающими листьями, серебро ее колец заставляло их зеркальные поверхности мерцать при малейшем прикосновении.

Она в последний раз была в этом месте. Почти два десятилетия этот бесцветный мир служил ей убежищем – местом, где она могла скрывать свою истинную сущность даже от собственного сына. Сегодняшний день также станет ее последней попыткой сделать Райдэну величайший подарок, который она могла предложить: трон небесного повелителя.

Она тряхнула волосами. Сняла с ног лакированные дзори и шелковые таби, чтобы чувствовать связь с землей, где бы ни находилась. Затем Канако подняла руки, темные рукава ее кимоно развевались на заколдованном ветру. Она смотрела, как с живой изгороди полетели листья. Они окружили Канако, будто она была черным лебедем, а они – ее блестящими прислужниками. Листья взметнулись выше, изменяя форму и превращаясь в фигуры мужчин и женщин. Тех, кого Канако тщательно отобрала для своего стада.

Одни будут ее телохранителями. Другие – служить отвлекающим маневром во время грядущего вторжения.

Крылатые зеркала вернули свой человеческий облик, но их разумы по-прежнему были под контролем. Они вели себя так же, как безмозглые существа, которых Канако оставила во владениях к востоку от столицы в качестве предупреждения.

Как предвестие того, что должно случиться.

Канако мало чему научилась у своего возлюбленного Минамото Масару. Но неумолимую ценность страха она уяснила.

Она снова обратила внимание на жизни, которые отобрала для своего стада. На армию, которую она создала в своем зачарованном мире, выжидая подходящего момента для удара. Некоторые в ее рядах были юными. Некоторые пожилыми. А некоторые и вовсе немощными. Императорские гвардейцы Минамото Року будут колебаться, перед тем как ударить