— Да, Чарльз, все это сущая правда.

— Но каким же образом вы это делаете, черт побери?

Балмер принялся рассказывать ему про побывавшего во Вьетнаме врача, который случайно попал в муниципальную больницу Монро, о том, как он прикоснулся к нему и сразу же после этого умер.

Это была просто фантастическая история, но, разумеется, не менее фантастическая, чем ремиссия Джейка Кнопфа. Чарльз пригляделся к Балмеру. Манеры этого человека, его уверенный вид, куча записок в конверте — все как будто бы свидетельствовало о его искренности.

— Но этого не может быть!

Чарльз стоял, поглаживая конверт.

— Я намереваюсь пропустить все это через компьютер, возможно, выявить какие-нибудь корреляционные связи.

— В действии целительной силы имеется какой-то определенный ритм, но я не смог выявить его закономерность.

— Если такая закономерность существует, мы ее быстро обнаружим.

— Прекрасно! Именно из-за этого я и оказался здесь. Вы собираетесь обследовать меня, не так ли?

— Мы приступим к этому завтра с утра.

— Прошу вас повнимательнее отнестись к этому.

— Я так и собираюсь поступить. — Чарльза озадачило мрачное выражение на лице Балмера. — А почему вы об этом меня предупреждаете?

— Потому что со мной происходит что-то неладное. Я не знаю, может быть, это следствие стресса, или что-нибудь в этом роде, но я не могу запоминать так же хорошо, как это было раньше. Я не могу даже вспомнить тех людей, которых я излечил. Но я излечил их — это я помню точно.

— Какая именно память у вас ослабела — долговременная или оперативная?

— Главным образом, оперативная, как мне кажется. Хотя и проявляются эти нарушения довольно нерегулярно, но они определенно представляют собой какую-то патологию.

Чарльзу все это не понравилось, но он решил не выносить никаких вердиктов до того, как получит первые данные, с которыми можно было бы работать.

— Отдохните сегодня ночью, потому что завтра и послезавтра вам придется пройти такое обследование, какого вы не проходили еще никогда в жизни.

Чарльз собирался уже было уходить, но Балмер спросил его напоследок:

— Ну, теперь-то вы хоть немного верите мне?

В этот момент Чарльз разглядел в его глазах нечто такое — может быть, чувство дикого одиночества, — что тронуло его, несмотря на страстное желание доказать, что Алан Балмер — бессовестный обманщик.

— Я не полагаюсь на веру. Я либо знаю, либо не знаю. В настоящий момент я не знаю.

— Ну что же, я думаю, что ваша позиция заслуживает уважения.

Чарльз поспешил покинуть комнату.

* * *

Было уже довольно поздно, когда Чарльз все-таки решил позвонить.

Он просмотрел записи Балмера и был поражен тем, что обнаружил в них. Алан аккуратно указывал дни и часы. Он называл имена! Он даже перечислял тех врачей, которые помимо него наблюдали этого больного! Если Балмер мошенник, то он либо в высшей степени наивен, либо просто глуп. Ведь так легко разыскать этих людей и проверить их медицинские карточки.

Но, разумеется, если Балмер действует в соответствии с определенной системой, то он, надо полагать, должен фиксировать свои фальшивые данные с максимальной аккуратностью.

Чарльз сам не очень ясно представлял себе, зачем он просматривает эти записи, извлеченные из конверта Балмера, но коль скоро уж он начал их разбирать, то должен позвонить хотя бы одному из упомянутых здесь врачей и подтвердить описанные Балмером случаи излечения.

Он взял наугад карточку: Руфь Сандерс. Острая лимфатозная лейкемия. Позвонив в справочную, он узнал телефон гематолога, имя которого записал Балмер, и позвонил ему. Через минуту он разговаривал с доктором Никольсом.

Гематолог оказался очень подозрительным и осторожным человеком. И он имел на то основания. Кто же захочет выдавать частную информацию человеку, голос которого незнаком. Чарльз решил открыть свои карты.

— Послушайте. Я работаю в Фонде Мак-Криди. Здесь у нас есть врач, который утверждает, что три недели тому назад он вылечил лейкемию у Руфи Сандерс. Мне нужны доказательства того, что он мошенник. Итак, я сейчас повешу трубку, а вы перезвоните мне сюда, в Фонд, и спросите доктора Эксфорда. Таким образом вы убедитесь, что я действительно звоню отсюда. И тогда вы мне ответите на несколько вопросов. Я гарантирую вам конфиденциальность нашего разговора.

Чарльз повесил трубку и стал ждать. Через три минуты телефон задребезжал. Звонил доктор Никольс.

— Лейкемия Руфи Сандерс находится в состоянии полной ремиссии, — сообщил он.

— Какое лечение вы проводили?

— Никакого. Больная отказалась от какого бы то ни было лечения, опасаясь побочных последствий.

— И что, ее периферийный мазок тоже стал нормальным?

— Такое иногда случается.

— А как насчет костного мозга?

Доктор Никольс замялся:

— В норме.

У Чарльза вновь пересохло горло.

— Чем вы объясняете это?

— Спонтанная ремиссия.

— Да, разумеется. Благодарю вас.

Он повесил трубку и пошарил в конверте, выискивая записи о других случаях исцеления, в которых был бы указан консультант. Он нашел таковые: девочка-подросток, страдающая генерализованной алопецией, она была лысой как бильярдный шар, когда явилась в больницу. Чарльз позвонил ее дерматологу.

После короткого спора с ним Чарльзу наконец удалось заставить его признать, хотя и с неохотой:

— Да. Теперь у нее растут волосы — ровно, по всей поверхности головы.

— Рассказывала ли она вам о некоем докторе Балмере?

— Да, конечно. Судя по словам Лаури и ее матери, этот колдун вскоре начнет оживлять покойников.

— Так что же, вы полагаете, что он мошенник?

— Ну конечно! Эти фокусники лепят себе репутацию за счет побочных эффектов и спонтанных ремиссий. Единственное, чем этот Балмер не укладывается в обычные рамки, так это размер его вознаграждения.

— Действительно? — До сих пор Чарльз как-то не задумывался над тем, что Балмер, должно быть, здорово наживается на всех этих «исцелениях». — И сколько же он с них брал?

— Двадцать пять баксов. Я сначала и сам не поверил своим ушам, но мать девочки, клянется, что Балмер не взял с них ни центом больше. Мне кажется, вы заполучили себе настоящего сумасшедшего. Вполне возможно, что он всерьез верит в свою способность творить чудеса.

— Может быть... может быть... — задумчиво произнес Чарльз, чувствуя усталость. — Благодарю вас.

С непрестанно растущим чувством тревоги он сделал еще несколько звонков, имел три разговора, и каждый раз результат оказывался одним и тем же. «Полная спонтанная ремиссия», — отвечали Чарльзу на противоположном конце телефонного провода.