Рот Ле-ла открывается от удивления, а затем захлопывается. Она делает несколько жестов своей сестре, а затем подходит ко мне, протягивая руки в теплом приветствии.

И мне вдруг становится… стыдно.

Я забрал эту женщину из безопасного места. От ее семьи. Все потому, что я отчаянно хотел пару и семью. Я поступил неправильно. Теперь, возможно, я действительно понимаю, что я сделал, и я чувствую печаль. Я падаю на колени и показываю жесты.

«Простишь меня? Я дурак».

«Все прощено, — Ле-ла подает знак в ответ. — Добро пожаловать в семью». — Она протягивает мне руку, и когда я беру ее, обнимает меня. Я крепко держу ее, извиняющимся взглядом глядя на Рокана. Однако сестрам это безразлично. В следующий момент Мэ-ди издает радостный визг, а затем бросается на меня, цепляясь руками и ногами. Я поднимаю ее в воздух и раскачиваю, улыбаясь.

— У нас все хорошо, большой парень, — говорит мне Мэ-ди, обнимая меня за шею и чмокая в щеку. — Моя сестра самая лучшая.

Ле-ла просто наблюдает за Мэ-ди с нежным весельем, и я испытываю облегчение от того, что она принимает меня как пару своей сестры. Отсюда мы можем двигаться вперед. Я крепко прижимаю к себе свою половинку и благодарен за нее, за ее кхай, который выбрал меня.

Затем появляется вождь, рядом с ним его пара. На лице Шорши тревожное выражение, и она держит Вэктала за руку.

— Мэдди? Хассен? Можем мы поговорить с вами двоими, как только у вас появится минутка? — Вэктал хочет услышать, что мы узнали во время своего похода.

— Корабль? — спрашиваю я, но Мэ-ди закрывает мне рот ладонью.

— Я справлюсь, — говорит она мне, и затем я чувствую, как ее язык касается мочки моего уха, прежде чем она вскакивает на ноги и лучезарно улыбается вождю. Ошеломленный, я наблюдаю, как она обхватывает свободной рукой Вэктала и указывает на лагерь. — Позволь мне рассказать тебе о небольшом кусочке человеческой истории. Это называется Потерянная колония…

***

Я прижимаю Мэ-ди к себе, защищая, пока Вэктал потирает лоб. Выражение его лица усталое, и мой вождь, которому столько же лет, сколько и мне, выглядит постаревшим на много лет от беспокойства. Руки Мэ-ди лежат на моем колене, и она сжимает его, чтобы успокоить меня.

— И вы полагаете, что это место когда-то было домом другого племени?

Мэ-ди кивает.

— Это старый город. Мы можем отправиться туда, соорудить несколько крыш типа вигвамов и переждать жестокий сезон в чистоте и уюте. У нас там будет бассейн для купания, водопровод, кладовки, пресная вода… Единственное, чего там не было, — это дичи.

— Дичь можно найти, — говорит Вэктал. Он смотрит на Шорши, свою пару. — Нам нужно отправить группу охотников, чтобы определить, безопасно ли приводить туда племя. Мне тоже нужно пойти.

Шорши сжимает его руку и кивает.

— Я могу держать оборону здесь.

— Мы с Хассеном покажем дорогу, — говорит Мэ-ди, и ее хватка на моем колене становится крепче. — Но он не собирается ничего показывать, пока ты не лишишь его статуса изгнанника.

Это не первый раз, когда моя свирепая маленькая пара напоминает вождю о моем изгнании. Она часто повторяет это, давая ему понять, насколько она недовольна. Разве я не спас жизнь Пашову? Разве я не спас ее жизнь? Разве я не нашел новое место для жизни племени? Разве Ле-ла не приняла меня? Разве я не резонировал с Мэ-ди? Она не видит причин для продолжения моего изгнания. Я одновременно доволен ее жестокостью и обеспокоен тем, что в конечном итоге она будет сослана вместе со мной.

— Сейчас не время говорить о таких вещах, — говорит Вэктал. — Мое племя разваливается на части. Нам нужно сосредоточиться на доме, накормить всех к жестокому сезону, и…

— И еще одна пара рук поможет с этим, — твердо говорит Мэ-ди. — Тебе нужен Хассен.

— Да, нужен. Но я не могу отменить изгнание так быстро. Я совершил ошибку, смягчившись с изгнанием Рáхоша, потому что это позволило Хассену поверить, что он не будет наказан, если украдет женщину. Я не могу повторить эту ошибку снова. Мои охотники должны следовать правилам, иначе никто не будет в безопасности.

— Но сейчас обстоятельства другие, — мягко говорит Шорши. — Я не думаю, что кто-то будет против, что ты изменишь свое мнение. Это ненормальная ситуация. Мы должны адаптироваться. — Она обменивается взглядом с Мэ-ди. — Возможно, ты мог бы вместо этого дать Хассену некоторые из более сложных, менее желательных заданий на протяжении всего жестокого сезона в качестве покаяния? Так что он все еще будет наказан и все же не изгнан из племени.

Я задерживаю дыхание. Если бы они попросили меня почистить и выскрести кишки у каждого грязного кособрюха отсюда и до гор, я бы с радостью сделал это, если бы это означало, что я снова стал частью племени и Мэ-ди была со мной.

— И я ненавижу быть «этой самой сучкой», но Хассен не собирается никому ничего показывать, пока он не вернется в племя. И если ему не разрешат вернуться, я ухожу с ним.

— Сейчас не время настаивать на таких вещах, — предупреждает Вэктал, раздувая ноздри. — Пашов все еще нездоров. Рух почти одичал после того, как Хар-лоу пострадала, когда Пещера старейшин перевернулась на бок. Мне требуется все, что у меня есть, чтобы убедить его остаться с племенем, что она здесь в безопасности. Моему племени грозит голодная смерть. Вы не можете держать такое над нашими головами…

Он прав. Я открываю рот, чтобы заговорить, сказать своему вождю, что пойду, несмотря ни на что.

— Мне все равно, — яростно говорит Мэ-ди. Ее рука сжимает мое колено так крепко, что я чувствую, как ее ногти впиваются в меня там. — Возможно, это не лучшее время для тебя как лидера, но у Хассена нет выбора. Ты загнал его в угол.

— Хассен может говорить за себя, не так ли? — резко говорит Вэктал, раздраженно глядя на меня.

— Он может, — продолжает Мэ-ди. — Но здесь ему есть что терять больше всего. Мне нет. Я пойду с ним, несмотря ни на что. И