Мысли о том, что скажет своему зайчику сама Эста, когда он ее найдет, граф старательно задвигал как можно дальше, главное, что он ей скажет. Вернее, о чем напомнит…

Змей не сдержал блаженной улыбки, вспоминая ее нежное лицо, освещенное пламенем единственной свечи, тихий счастливый смех в ответ на его опасливый вопрос. И уверенный ответ – конечно хочу, милый, мечтаю, чтобы у нас был сынишка.

Листики и цветочки на запястье словно шевельнулись и потеплели, обдавая пониманием приближения жены, и Змей мгновенно принял самый строгий и неуступчивый вид. Не стоит показывать любимой, что воспоминание об обещанном наследнике повергло его в самое благодушное настроение. Иначе она так и будет рисковать собой и своим будущим ребенком, которого Святая Тишина уже вполне могла вознамериться им подарить.

Несколько минут цветочки становились все теплее, оживая как под лучами солнца, и Змей, напрягшись, ждал: вот сейчас, еще пара секунд – и она появится из-за поворота коридора. Но появилась и опасливо скользнула на кухню совсем другая женщина, хотя графу показалось, будто краем глаза он заметил промелькнувший подол форменного платья.

Дагорд даже счел сначала, что обманулся, но через минуту, когда на душе появилось ощущение все увеличивавшейся пустоты и цветочки на запястье как-то остыли и словно привяли, вдруг понял, она действительно недавно была рядом. И теперь уходит.

Змей повернулся и, стараясь шагать размеренно, пошел прочь, постепенно все ускоряя шаг и ощущая, как разрастается в душе тревога.

Почему Лэни ушла?

Какую опасность, спугнувшую ее мгновенно, как осторожную сороку, могла заметить тихоня? Граф пытался припомнить, не было ли неподалеку чего-то или кого-то, но в памяти остались только деловитые слуги, тихо, как запуганные мышки, пробегавшие мимо него.

Кашлявший охранник выбрался навстречу Змею из коридорчика для слуг и в промежутках между кашлем и руганью сообщил, что девчонка сбежала в сторону лакейских спален, бросив ему в лицо какую-то гадость.

– Болван, – зло рыкнул на него Дагорд, – за каким демоном ты ее вообще хватал? Тебе приказали охранять девушку, а не ловить! Она ведь не преступница! Запомни, если с нею случится беда, то я первый оторву вам головы. А потом придет Олтерн, приставит и открутит снова!

И помчался в указанном направлении, с каждой секундой все сильнее начиная убеждаться в неприятном открытии. Не нужно быть великим дознавателем, чтобы сообразить, от кого именно убегает Эста. От него самого, демон его побери!

А это может означать только одно, вольно или невольно он чем-то нарушил ее планы или даже рассердил свою глупышку. Или даже обидел? Но она ведь умная и должна понимать, раз есть подозрение, что в замке, несмотря на чистку, остался преданный ведьме человек, то именно Эста подвергается опасности больше других, почти так же сильно, как герцог и сам Змей.

Пробежав по коридору до очередной лестницы, Дагорд задумался, а куда дальше? И с чего начать разговор, когда он ее найдет? А найдет он обязательно, хотя звать охранников больше не будет. Просто попытается научиться пользоваться своим браслетом, как путеводной нитью.

Оказалось, это не так и трудно, нужно всего лишь выбрать один цветочек и внимательно на него смотреть. Дагорд специально возвращался туда, где жены быть не могло, и цветочек начинал еле заметно бледнеть, потом шел к лестнице, поднимался на десяток ступеней…

Всего несколько таких опытов – и вскоре граф уже уверенно шел по коридору, сворачивал в знакомое крыло, начиная подозревать, что знает, куда именно она бежала, спасаясь от погони.

Тяжелая обида поднялась откуда-то из глубины души, заставила остановиться у окна, перевести дух и попытаться разобраться, почему она прибежала за помощью к Олтерну, а не к нему?! Неужели считала мужа непробиваемым тираном, который запрет ее в кабинете или даже отправит домой? Или рассердилась за приставленных охранников и теперь не хочет вообще с ним разговаривать?! Неужели же обиделась… не подумала, ради чего он это сделал?! Или не поняла, как больно Змею было там, на леднике, когда он увидел бегущие между ее пальчиков алые струйки?!

А ведь Эста даже не подозревает, как несколько острейших ножей разом вонзилось в самое сердце Змея, когда его напарницу грубо связывали сразу трое злобно сопящих безжалостных бандитов?! Нет, испытать эту боль еще раз он не желает ни за какие блага на свете. А ведь тогда Даг еще не знал, кто она на самом деле, и не догадывался, сколько прав имеет на ее защиту.

И как теперь объяснить жене, куда она должна бежать со всеми своими сомнениями и вопросами? Именно к нему, своему мужу и защитнику, а вовсе не к чужим, хотя и надежным мужчинам или братьям! Отныне он сам намерен всегда разбираться и в ее тревогах, и в собственных поступках!

Дагорд сильнее сжал зубы, развернулся и решительно направился к двери в кабинет, с досадой ощущая, как с каждым шагом исподволь тает его уверенность в своих выводах и действиях.

– Добрый день.

– И тебе добрый. – Герцог, стоявший неподалеку от двери, заговорщицки подмигнул Змею и направился к выходу, – подожди меня тут минутку, срочное дело.

И уже взявшись за ручку двери, красноречиво показал графу глазами в тот угол, где был вход в умывальню.

Змей застыл на месте столбом, осознав, что Эста от него спряталась.

От бандитов не пряталась, в ловушку шагала спокойно, как на ковер, и даже от Зоралды сбежать не пыталась… да вообще никогда не отступала, наоборот, еще и его в авантюры втягивала. А вот теперь и убежала, и спряталась… после всех нежных обещаний и признаний, после всего, случившегося с ними за эти дни и ночи?!

Демонская сила, да как же он умудрился так запугать или обидеть любимую? Чего не додумал или недопонял? И как сейчас идти в эту умывальню, какие слова говорить, как смотреть в глаза, полные тревоги или, спаси Тишина, даже ужаса?! Как преодолеть внезапно вставшую между ними стену непонимания и недоверия?!

Дагорд стиснул зубы, как от боли, и, тяжело ступая, прошел к окну. Встал вплотную, вцепился руками в раму, прижался лбом к стеклу, пытаясь побороть растерянность и унять обиду. А заодно понять, как жить дальше, если он никогда даже не предполагал, что можно так мучиться раскаянием за поступок, сделанный из самых лучших побуждений и с самыми благими целями.

Тихих, словно поступь Хара, шагов жены Змей не слышал, но о приближении Эсты понял по согревшим запястье цветочкам. Однако обернуться не смог, закаменел спиной, ожидая холодных колких слов и гневных упреков.

Теплое тело прижалось к спине, тонкие руки обняли, сомкнулись на груди, потом расцепились и осторожно погладили нежными пальчиками напрягшиеся мышцы.

– Он очень злился?

– Кто? – не понял Змей, чувствуя, как стремительно тают обиды и подкатывает к горлу тугой комок.

– Тот охранник…

– Нет… но я на него еще и накричал, – отпустив окно, Даг осторожно положил прохладные ладони на ее руки.