– Моя личная сдвоенная девега, – скромно и коротко прокомментировал Урайн.

Сорок шеренг по пятьсот человек. Двадцать тысяч. Больше, чем в свое время привел Элиен на Сагреалу.

Каждый воин – в позолоченной броне, с длинным копьем, перепоясан мечом. На каждом рогатый шлем с наличником, у агналов и лантатов на шлемах – пышные султаны из крашенного пурпуром конского волоса.

Отличные щиты наподобие харренской “башни”. А на позолоченном поле каждого щита – наложенная поверх посеребренная пластина в форме чащи. Чаши Хуммера.

“Когда он успел?” – единственное, что вертелось в мозгу Элиена все то время, пока безмолвствующие, как покойники, гости разглядывали герверитов. .

Не было на смотровой площадке ни одного человека, кроме Урайна, кто не перенес бы мысленно эти двадцать тысяч воинов под стены своей столицы. Ордоса. Магдорна. Радагарны.

Урайну же не было нужды мысленно переносить все это великолепие под стены своей столицы, потому что оно и так находилось под ними и беспрекословно подчинялось ему – Длани, Устам и Чреслам Хуммера.

– Но, как вы сами понимаете, милостивые гиазиры, я никогда не стал бы бахвалиться такой мелочью, как моя личная охрана. Думаю, пришло время показать вам настоящих воинов. Однако ради этого я буду вынужден вас покинуть, а мои речи временно поведет мой преданный друг Иогала.

Урайн ушел. Стена колеблющегося воздуха, пожиравшая расстояние, быстро рассосалась. На балкон вышел Иогала.

– Милостивые гиазиры! Спустя непродолжительное время вы сможете увидеть истинную мощь Земли Герва, а пока наслаждайтесь выучкой, которую проявит перед вами сдвоенная девега личной охраны нашего повелителя.

Прямоугольник на холме распался на две части, которые в образцовом порядке разошлись в разные стороны. Каждая из частей, в свою очередь, разделилась на пять колонн. Воины маршировали, перестраивались в каре, в клин, в “двойную косу” и в “секиру”.

Все это сопровождалось пояснениями Иогалы, которые Элиен пропустил мимо ушей. Потом гервериты вновь сошлись в плотный прямоугольник и двинулись куда-то на восток.

– Сейчас, милостивые гиазиры, вы видели лучших из лучших, но, помимо них, наш повелитель имеет в распоряжении достаточно прочих воинов – лучников, простых копьеносцев и пращников. Единственное, чего испокон веков мы, гервериты, не имели, – это конницы. Но теперь у нас есть нечто получше. Обратите внимание на внешнее кольцо стен.

При этих словах Иогалы на гребне внешней стены появились кутах. Даже Элиен непроизвольно содрогнулся, а об остальных гостях и говорить не приходилось.

Сын Тремгора не без злорадства подметил, что герверитская стража, доселе привольно расхаживавшая по стене, столпилась на башенных площадках вокруг метательных машин. Стражи чувствовали себя в присутствии кутах не очень-то уютно, по всему было видно.

Кутах издали вой, уже неоднократно слышанный Элиеном. Рядом с сыном Тремгора послышался глухой стук падающего тела. На полу лежал один из вольных торговцев. Остальные гости были бледны, как зимняя луна.

– Вот наше истинное воинство, – сообщил Иогала. – Вот наша подлинная сила.

Со второй, более высокой стены на кутах обрушились стрелы. Некоторые из них вроде бы случайно (относительно случайности у Элиена были вполне определенные сомнения) полетели мимо цели и попали в скученных на башнях герверитов. Те, как и положено, падали замертво, но кутах встречали стрелы столь же равнодушно, как встретила бы ящерица полуденное знойное солнце.

Потом кутах прыгнули. Одного прыжка им хватило, чтобы очутиться на втором кольце стен, наводненном лучниками. И тогда гости затрепетали по-настоящему.

Многие отвели глаза. Двух впечатлительных варанцев вытошнило.

– Увы, кутах вершат справедливость и ничего, кроме справедливости, милостивые гиазиры, – как ни в чем не бывало сказал Иогала. – Эти лучники были не очень хорошими стрелками, набранными среди пленных таркитов, и они посмели убить наших воинов на внешней стене. Хорошую конницу нужно хорошо кормить, а для кутах нет лучшего овса, чем человеческие сердца.

Когда последнее растерзанное тело полетело вниз со стены, чтобы стать добычей степенных герверитских могильщиков, кутах ушли столь же стремительно, как и появились.

Урайн не видел необходимости затягивать представление. По его мнению, все здравомыслящие правители Сармонтазары, едва выслушав донесения своих послов, наперегонки ринутся в Варнаг целовать пыль под стопами кутах. Под его, Октанга Урайна, стопами. Да и буйный Элиен должен бы наконец понять, что он тля перед мощью Хуммера.

– Ну а теперь, так сказать, сладкие закуски, – медоточивым голосом сообщил Иогала.

Гостям, похоже, после “второй перемены блюд”, устроенной кутах, в предвкушении сладенького больше всего на свете хотелось очнуться от кошмарного сна рядом с прехорошенькой прислужницей. Или прислужником, на худой конец. Но уйти со смотровой площадки никто не решался.

На унылой поверхности Киада появились три сагерны. Людей на них видно не было, весла отсутствовали; неуправляемые, они безвольно следовали течению реки.

Откуда-то сверху выскользнули Серебряные Птицы. Когтистые лапы сжимали клети с огромными камнями. В том, что произойдет дальше, сомневаться не приходилось.

Все было очень просто и очень убедительно. Пролетая над сагернами, Птицы опорожнили клети.

Одна сагерна буквально разлетелась в щепки.

Второй оторвало корму, и она, высоко задрав нос, быстро скрылась под водой.

Третьей досталось меньше всех: она утонула на ровном киле под тяжестью камней, которые не смогли пробить ее днище.

Затем Птицы описали плавную дугу и вернулись на крышу башни. Совсем скоро на смотровой площадке вновь появился Урайн.

562 г., Двадцать второй день месяца Наюд

Элиен вернулся в отведенный ему покой, когда время приближалось к полуночи. От обилия съеденного, увиденного и услышанного его слегка мутило.

– Воды, немедленно! – приказал он стражникам. И хотя те были воинами, а не прислужниками, один из них опрометью бросился куда-то по лестнице, чтобы как можно скорее исполнить пожелание почетного пленника.

Вскоре стражник вернулся, бережно неся перед собой, словно некую хрупкую драгоценность, чашу с водой. Элиен дождался, пока стражник снова скроется за дверью, и только тогда осушил чашу.

Со стен на него смотрели каменные чудовища. Смотрели во все глаза. Казалось, даже более зорко, чем утром. По всему видно, насторожившийся Урайн дал им наказ удвоить бдительность.

Но чего боится Урайн, окружая Элиена соглядатаями? Сбежать из гостевых покоев невозможно, на то они и “гостевые”. По крайней мере, сбежать в одиночку.

Быть может, Урайн опасается, что некто окажет Элиену помощь. Кто же этот некто? Шет окс Лагин? Герфегест? Быть может, кутах?