Кюри родился в Париже 15 мая 1859 г. Его отец был доктором медицины. Как и Мари, он вырос в культурной семье с сильным научным уклоном. Он был предан науке и не имел времени для романтики. В 35 лет это был уже зрелый ученый. Пьер и его брат Жак открыли, что кварц и другие непроводящие кристаллы накапливают электрический заряд под давлением. Это явление стало известным как пьезоэлектрической эффект, пьезо — означает «давить». Они нашли применение этому явлению в конструкции электрометра, который мог регистрировать самые малые заряды. В 32 года Пьер возглавил лабораторию в Парижской школе промышленной физики и химии. В 35, когда он встретил

Мари, у него шла работа над докторской диссертацией, посвященной воздействию тепла на магнитные свойства. При определенной температуре ферромагнетики — например никель или железо — теряют свои ферромагнитные свойства. Эта критическая температура получила название «точка Кюри».

Случилось так, что Мари работала по сходной тематике в лаборатории профессора Липмана. Однако лабораторное оборудование было несовершенным, да и места не хватало. Она попросила польского профессора Иосифа Ковальского помочь решить проблему с лабораторией. Ковальский устроил ей встречу с «ученым первой величины» Пьером Кюри. Мари отличалась от всех женщин, виденных Пьером до сих пор. Она была чрезвычайно осведомлена во всех научных вопросах и могла обсуждать самые тонкие детали его работы, слушая его с неподдельным интересом. Она жила наукой и не имела времени на что-либо другое. Кроме того, она была молода, привлекательна и не связана с другим мужчиной.

Заинтересованный Пьер стал ухаживать за ней. Они быстро стали друзьями. Она помогала ему в описании его экспериментов по магнетизму и составлению тезисов докторской диссертации. Он пригласил ее на встречу со своим отцом. Они регулярно обсуждали многие научные проекты и проблемы. Он попросил ее руки, но она сказала, что должна вернуться в Польшу. Ей казалось немыслимым отказаться от родной страны. Он возражал, говоря, что, вернувшись в Польшу, она откажется от науки.

Шел 1894 год. Она вернулась в Польшу на лето, а Пьер регулярно писал ей.

«Мы обещали друг другу — не так ли? — быть по крайней мере большими друзьями. Только бы вы не переменили своего настроения… Было бы прекрасно — но в это я едва осмеливаюсь верить — провести наши жизни рядом под гипнозом наших мечтаний: ваших патриотических устремлений, наших гуманистических мечтаний и наших научных замыслов. Из них, мне кажется, суждено сбыться только последним. Я имею в виду, что мы едва ли можем изменить общественное устройство, а если бы могли, то вряд ли знали бы в точности, что делать. Предпринимая действия, неважно в каком направлении, мы никогда не можем быть уверены, что причиним добра больше, чем зла, сдерживая неизбежное развитие событий. А вот в науке мы можем надеяться сделать нечто полезное; добро здесь имеет более прочное основание, и любое открытие, которое мы совершаем, каким бы малым оно ни было, оставляет после себя обретенное знание.»

Рассудительный ум, безусловно, найдет подобающие причины для чего угодно. Но две эти братские души были сведены вместе пылающими человеческими сердцами и судьбой. Их союз был лишь вопросом времени — времени и настойчивости. Мари вернулась в Париж осенью. Пьер снял большую квартиру, которую можно было разделить на две половины. Подразумевалось, что это облегчит дружеское общение, да и условия были намного лучше, чем в мансарде Мари, в которой она жила в Париже. Потом последовало такое предложение: если он поедет в Польшу преподавать французский язык и как-то продолжать свои научные изыскания, выйдет она за него? Пьер отправился к Броне, сестре Марии, и обсудил проблему с ней. Мать Пьера также переговорила с Броней, которая после этого целиком приняла их сторону. Пьера очень привлекали интеллект Мари, ее мужество, благородство и высокий идеализм. Очевидно, что в данной ситуации он проявил качество Тельца (солнечного знака Пьера), для которого не существует никаких «нет». 26 июля 1895 г. они поженились в мэрии города Шо и отпраздновали это событие в узком кругу друзей в доме родителей Пьера. Присутствовали Броня с мужем, несколько знакомых из университета, а также отец Мари, профессор Склодовский, приехавший из Варшавы по случаю столь приятного события.

Их брак стал истинным союзом на нескольких уровнях. В некоторых вопросах Пьер, будучи на восемь лет старше Мари, стал ее наставником. Но Мари была столь великолепна, что задолго до этого он сам стал многому у нее учиться; можно сказать, что они составили великолепную команду и учились друг у друга. Вероятно, Мари была довольно свободна, не так занята в годы своего замужества. Ее высокие цели и идеалы оставались теми же, но по выходным они с Пьером совершали велосипедные прогулки за город. Оставив велосипеды у дороги, они углублялись в леса, изучали флору и фауну маленького уединенного озера, обсуждали текущие научные эксперименты, дышали свежим сельским воздухом, а потом отыскивали деревенский постоялый двор, чтобы переночевать. Академические штудии и научная работа Мари уравновесились красотой природы, упражнениями, хорошим питанием, отдыхом и любовью родной души. 12 сентября 1897 г. Мари родила дочь Ирэн, которая в дальнейшем последовала по стопам родителей и стала выдающимся ученым.

Открытие радия. В 1895 г. (году женитьбы Мари и Пьера) немецкий ученый Вильгельм Рёнтген открыл так называемые «Х-лучи». Он начал с изучения люминесценции, а пришел к открытию неизвестного излучения, исходившего от катодной лучевой трубки. Это неизвестное излучение могло проходить через некоторые материалы (бумагу, дерево, тонкие листы металла) и оказывало воздействие на фотографическую бумагу. Открытие было сенсационным и известие о нем быстро облетело все научное сообщество, что привело к развитию его практических приложений. Рентген получил Нобелевскую премию по физике в 1901 г.

Французский химик Анри Беккерель исследовал в то же время флюоресценцию и фосфоресценцию. Он экспериментировал с одной из двойных солей урана (калиево-урановым сульфатом), дающей высокую флюоресценцию. Случайно он открыл, что солнечный свет не является необходимым для возбуждения «флюоресценции», или излучения, и что это явление не относится к Х-лучам. Каким образом калиево-урановый сульфат мог давать поток излучения, непрерывный и исходящий во всех направлениях? Наука того времени утверждала, что такое невозможно.

Супруги Кюри встретили открытия Рентгена и Беккереля с огромным интересом. Мари закончила свою работу в исследовательской группе профессора Липмана и искала тему для докторской диссертации. Ей была нужна лаборатория. Пьер