– Что это значит? – пролепетал вконец растерявшийся Уолтер.

Он видел, что шар висит над дорогой, по которой летела карета Оберштейна. Внезапно в корзине под шаром произошло какое-то движение, и аэростат начал плавно снижаться.

– Что там происходит? – беспокойно спросил Уолтер. Привстав на месте, и он вертел головой, но автомобиль теперь ехал по сплошному лесу, и ни кареты, ни шара не видно. – Что творится? Это полицейские, да?

– Нет, – серьезно ответила Амалия, – это мой джокер.

И она надавила на клаксон, чтобы спугнуть косулю, которая опрометью метнулась через дорогу.

Уолтер обернулся на косулю, которая, вытянув шею, смотрела вслед невиданному самодвижущемуся монстру на колесах, и решил покориться судьбе. Деревья меж тем стали редеть, и Амалия прибавила скорость.

– Вот! – взволнованно закричал Уолтер. – Это он! Его карета!

Амалия затормозила и подъехала ближе. Бешеная гонка закончилась. Кристиан держал под уздцы лошадей, фыркавших и скребущих копытами землю. В полусотне метров висел над травой воздушный шар, и какая-то дама с помощью двух мужчин пыталась выбраться из корзины, сопровождая каждое свое движение причитаниями. Уолтер вытаращил глаза.

– Мадам Кларисса? – пролепетал он.

Однако тотчас же вспомнил о девушке в карете и бросился к ней.

– Мэй! Мэй, ты меня слышишь?

Она дремала, но, когда Уолтер вытащил ее из кареты, приоткрыла глаза.

– Ах! Уолтер! Это ты? А что случилось? – Она приподняла голову. – Что это за место?

– Мэй, разве ты не помнишь, что с тобой произошло? – с тревогой спросил Уолтер. – Оберштейн похитил тебя! Он хотел увезти тебя с собой, как заложницу!

– Я ничего не помню, – призналась Мэй, хлопая ресницами. – Кажется, я вышла из церкви… ну да! И еще эта тряпка на лице… шарф или что-то вроде нее… с таким неприятным запахом…

– Судя по всему, Оберштейн усыпил ее хлороформом, – вмешалась Амалия. – Увез с собой и морочил нам голову, что он тут не один, что у него есть сообщники. – Она повернулась к Кристиану. – А где он, кстати?

Граф замялся.

– Лежит у дороги недалеко отсюда, – наконец признался он. – Ему… э… попало по голове мешком с песком, который мы держим в качестве балласта.

– Вы бросили на него сверху мешок с песком? – изумилась Амалия. – Браво, граф! Вы оказались очень находчивы!

– Это не я, – улыбнулся Кристиан. – Это ее бабушка.

Меж тем Кларисса, охая и держась за бок, выбралась наконец из корзины и подошла к внучке.

– Так! – объявила она, сверкая глазами. – Во-первых, я немолодая женщина! – Она отлично знала, что неплохой еще не значит хороший, а немолодой – не обязательно старый. Хотя Клариссе было уже 65, ничто в мире не могло заставить ее признать себя старухой. – Мне надо беречь здоровье, а из-за тебя пришлось летать на воздушном шаре! И еще эти прохвосты не хотели меня пускать, хотя я с таким трудом их отыскала!

Она свирепо покосилась на Жака Понталье и второго воздухоплавателя, которым оказался невысокий молодой человек южной внешности с пышными усиками. Последний, однако, истолковал взгляд старой дамы в свою пользу, потому что поклонился, прижав руку к груди, и широко улыбнулся.

– Нечего улыбаться, – возмутилась Кларисса, – я чуть не умерла там наверху от страха! Во-вторых… да, что во-вторых? – Она отдышалась. – Я желаю, чтобы мне все наконец объяснили! То ты сбегаешь от своей бабушки, то ходишь в бриллиантах, то тебя берут в заложницы… И в-третьих, Флора – это твоя кукла?

– Да, – пролепетала Мэй и густо покраснела.

Кларисса развела руками.

– И ты еще собралась замуж! Боже мой, как же ты будешь жить? Ведь замужество – это…

Судя по всему, Кларисса собиралась высказать свои взгляды на брак, которые никак нельзя было назвать толерантными, но ее перебила Мэй.

– Это очень хорошо, – сказала она серьезно. – Потому что рядом со мной будет Уолтер.

И она влюбленно поглядела на него, а он покраснел и поцеловал ее маленькие пальчики.

– Священник! – простонала старая дама. – Моя внучка выходит за священника! Послушай, может быть, ты еще передумаешь, а? Есть же, в конце концов, и другие варианты. Граф де Ламбер, к примеру…

Кристиан закашлялся и отпустил узду. Впрочем, уже не было никакой нужды держать коней, которые вели себя совершенно спокойно.

– Я, пожалуй, пойду посмотрю, как там мсье Оберштейн, – объявил он. – Вдруг он решил прийти в себя и учинит нам еще какую-нибудь пакость.

И он быстро удалился.

– Нет, не думаю, что он пришел в себя, – заметил молодой воздухоплаватель. По-французски он говорил с заметным акцентом. – Уверен, ему здорово досталось.

– Я должна поблагодарить вас, – сказала Амалия. – Вы Жак Понталье, да?

– Нет, – живо ответил ее собеседник, – я Сантос-Дюмон. Альберто Сантос-Дюмон, для вас – просто Альберто. Жак – это он. – Он указал на второго воздухоплавателя, который стоял неподалеку.

– Вы замечательные люди, – серьезно сказала Амалия. – У меня ничего бы не получилось, если бы вы отказались помочь нам. Так что – спасибо.

– Ну что вы, – заворчал Жак. – Все равно этот шар надо было испытать, рано или поздно. Правда, Альберто?

– Сущая правда, – подтвердил тот, улыбаясь, как ребенок.

Меж тем вокруг наших друзей стали собираться люди. Первым, как ни странно, появился Бланшар. Он прискакал на лошади, которая уже была вся в пене, и буквально кубарем скатился с седла.

– Клер! Клер! Все в порядке? Милая, все хорошо? Я так боялся, что с тобой что-нибудь случится!

– И чего ты боялся? – проворчала Кларисса, обмахиваясь веером. – Завещание все равно в твою пользу, стал бы богатым вдовцом да жил бы в свое удовольствие.

– Клер, – жалобно ответил Бланшар, держа ее за руки, – что ты такое говоришь! Как я буду жить без тебя? У меня же никого больше нет!

Старая дама, верная себе, хотела отпустить какую-нибудь колкость, но перехватила взгляд Амалии, полный понимания, – и прикусила язык.

– Перестань, Юбер, – смущенно проговорила Кларисса. – Видишь, я даже летала на шаре, хотя до смерти боюсь высоты. Жизнь прекрасна! – Она улыбнулась. – Знаешь, а ведь, между прочим, это я стукнула мешком того негодяя, который увез мою внучку.

– Я никогда в этом не сомневался! – пылко заверил ее Бланшар, хотя впервые слышал об этом.

Меж тем люди вокруг все прибывали и прибывали. Появились любопытные, привлеченные полетом воздушного шара, потом подоспела полиция. Папийон осмотрел Оберштейна, который лежал и только слабо стонал, выслушал историю о мешке с песком, который храбрая Кларисса Бланшар швырнула на него сверху, и уважительно покачал головой.