– Я ведь прав? Отвечай, ну!

Слезы подступают к глазам, и я больше не в силах спорить и доказывать что-то.

Разворачиваюсь и быстро шагаю к лестнице. Хочу поскорей очутиться в спальне, залезть на кровать и накрыться покрывалом с головой.

– Кэтрин! – кричит он мне вслед, но догонять не спешит. Решаю все-таки ответить.

– Я бы не поехала без тебя никуда, даже если бы ты назвал меня своей бабушкой.

Не дождавшись от него реакции, быстро забегаю наверх, врываюсь в свою комнату и рыдаю в подушку.

* * *

Просыпаюсь от того, что кто-то гладит меня по голове.

Открываю глаза и хмурюсь. Мой враг собственной персоной. Сидит на краю кровати в черной кожаной куртке, белой футболке и джинсах. В этом образе он чертовски привлекателен, особенно с взъерошенными на макушке волосами.

– Должен сказать, что спящей ты мне нравишься еще больше. – Его улыбка обезоруживает, и я уже не помню, как несколько часов назад он орал на меня и сыпал беспочвенными обвинениями.

– Который час?

– Шесть. И мое предложение все еще в силе.

– Уже боюсь спросить, какое… – с опаской отзываюсь я, принимая вертикальное положение.

– Сегодня в «Трубадуре»[35]выступает отличная команда. Послушаем немного живой музыки?

Я мигаю, осмысливая это забавное название – «Трубадур».

Киваю, решив, что хуже уже не будет.

– Здорово. Тогда у тебя есть двадцать минут, чтобы съесть приготовленный мной сэндвич, переодеться и спуститься вниз.

Он встает с кровати, приковывая мое внимание к своей упругой заднице, обтянутой плотным темным денимом. Ох, какой же он…

– Поторопись, Бэйли, – на выходе говорит Роберт. Я смущенно отвожу глаза и замечаю на тумбочке тарелку с бутербродами и стакан сока. Почти дежа вю.

* * *

Перед концертом Роберт отвозит меня в уютное кафе, где я наедаюсь до отвала. Видимо, сэндвичей ему показалось недостаточно.

Снаружи «Трубадур» не впечатляет. Обычное двухэтажное здание со светящейся вывеской.

Когда мы подходим, Роберт делает звонок, и из деревянных дверей показывается упитанный мужчина в серой, абсолютно нелепой шляпе.

– О, бизнесмен явился! – Оба смеются. – Добро пожаловать!

– Привет, Трип. Как жизнь? – Удивляюсь, как дружелюбен с ним Эддингтон. Значит, его мудачество распространяется не на всех.

– Потихоньку. Стараюсь вести здоровый образ жизни, – отвечает толстяк.

– Надеюсь, однажды тебе это удастся, – шутливо бросает Роберт, за что получает легкий хлопок по плечу.

На этот раз меня не представляют. Наверное, так лучше.

– Кто сегодня играет?

– The Fray[36], – отвечает Трип, – через пятнадцать минут начало.

– Посадишь нас подальше от всех, ладно?

– Разумеется, дружище. Идем.

Пока я обиженно размышляю над своим статусом, Роберт берет меня за руку и ведет за собой.

Сжимаю его руку в ответ, за что получаю одобрительный взгляд из-за плеча. Его ладонь такая теплая… он играет моими пальчиками, пока мы крадемся мимо шумной толпы, заполняющей весь зал.

Я никогда не была на концертах и никогда не слышала живой музыки.

Поднимаемся на второй этаж и становимся у деревянного балкона, откуда хорошо видно сцену и фанатов.

– Если что-нибудь понадобится, принесут сюда, – говорит Трип.

Роберт кивает и благодарит его.

Толстяк оставляет нас одних. Эддингтон отпускает мою руку, кладет ладони на перила и смотрит вниз.

– Значит, в Нью-Йорке ты управляешь ED Group, а в Эл-Эй ходишь в «Трубадур» послушать рок-концерт… – задумчиво тяну я, – не кажется ли тебе, что это не совсем… логично?

– Возможно, – усмехается Роберт, – я вообще весь состою из противоречий и не поддаюсь никакой логике. Необычный парень, знаешь ли…

Я с грустью заглядываю в его глубокие карие глаза и внезапно осознаю, насколько мы разные. Что я могу ему предложить? Что есть во мне такого, чего нет в других, простых, ничем не примечательных девушках?…

– Я знаю, что и ты тоже необычная, – внезапно продолжает он.

Кто, я?

– Сомневаюсь. Во мне не…

– Нет. – Он прерывает меня. – В тебе есть эта детская непосредственность, которая привлекает, скромность, которая очаровывает, и смелость, которая вырывается в самые неподходящие моменты и окончательно сносит крышу.

Да неужели?.. Его признание не укладывается у меня в голове.

И прежде, чем я успеваю засомневаться, он обнимает меня за талию, и в этот момент зал взрывается бурными аплодисментами, свет гаснет и включаются софиты. Шоу начинается.

The Fray на сцене уже около пятнадцати минут. За это время они исполнили три песни, и ни одна не оставила меня равнодушной. Теперь они играют Heartless – ремейк на одноименный трек Канье Уэста[37], который наталкивает меня на размышления о потаенном прошлом моего спутника…

«Темной ночью я слышу, как они рассказывают

Леденящую душу историю.

Где-то там, за этой дорогой, он продал свою душу

Ради женщины, такой бессердечной…»[38]

Перевожу взгляд на Роберта. Он на секунду прикрывает глаза и, распахнув их, проводит ладонью по моей спине.

«Ты бежишь и рассказываешь своим друзьям, что бросила меня,

А они в ответ говорят, что не понимают, что ты во мне нашла.

Ты подождешь пару месяцев, а потом увидишь,

Что никогда не найдешь лучше меня…»

А что, если эта девушка изменила ему? Может, в этом и заключается причина его недоверия и паранойи?

Я чувствую, что он пережил нечто печальное, тяжелое. Это видно по его глазам. Озлобленность и холодность всего лишь маска, щит. И он никогда не заговаривает о своем прошлом. Если бы причина была банальной и не оставила шрама, он бы раскололся.