— Все это кажется бессмысленным, — заметила Джемма. — К чему кому-то рисковать своей свободой, воруя булавку, которую можно продать за сумму куда меньшую, чем лежала тут же, в сейфе?

— Как только додумаешься до ответа, дай мне знать, — сказал Колин, после чего встал и зевнул. — Не знаю, как ты, а я валюсь с ног.

Улыбаясь, она пошла в спальню вместе с ним, и они занялись любовью. Но потом Колин уснул, а Джемма, которой любопытство не давало уснуть, вернулась в гостиную, чтобы еще раз посмотреть на фотографии с мест преступлений.

Она перечитала вопросы, которые Колин задал жертвам преступлений, и их ответы. На первый взгляд эти две семьи ничего не связывало. Они не были друг с другом знакомы, никогда не были членами одного и того же клуба по интересам.

Но на обороте одного из документов Колин написал: «Обе семьи имели десятилетних дочерей». Под этой строчкой было написано: «Школа? Церковь? Кружки? Соперничающие группировки в школе? Девочки когда-нибудь воровали на спор?»

Джемма принесла свою сумочку, достала маленькую лупу, которую хранила во внутреннем отделении, и начала пристально рассматривать фотографии, что Рой сделала в спальнях девочек. Было уже три часа утра, когда она обвела кружком два крохотных пучка из ивовых веток, перевязанных у среза розовыми ленточками.

Первым ее побуждением было разбудить Колина и показать ему, что ей удалось обнаружить, но потом она решила, что он, вероятно, видел эти букетики. Она забралась в кровать рядом с ним, прижалась спиной к его широкой спине и тут же уснула.

Ее разбудил звук, напоминающий рев быка, и, еще до того как она полностью открыла глаза, Колин уже вытащил ее из кровати. Он поднял ее и смачно чмокнул в губы.

— Я этого не видел, и Рой тоже, — сказал он, начав одеваться. — Джемма, ты просто чудо! Мне придется поговорить с этими девочками до того, как они пойдут в школу. Если эти ивовые букеты были оставлены вором, я буду искать того, кто оставляет эти метки. У Майка есть связи в ФБР, и у Фрэнка тоже. Возможно, мне удастся получить доступ к их файлам.

Джемма была очень довольна тем обстоятельством, что сумела сделать его таким счастливым.

Колин позвонил ей в десять утра и сказал, что летит в Вашингтон, чтобы проверить один след. Он подозревал, что кражи могли быть совершены человеком, которого вот уже несколько лет разыскивает ФБР.

— Я буду по тебе скучать, — сказал он.

— И я тоже. — Она улыбалась, вешая трубку.

Джемма воспользовалась советом Колина и попросила мистера Фразьера показать ей экипажи. Все кончилось тем, что они провели вместе целый день. Слушая, как он со знанием дела рассказывал обо всем, что, как ей было сказано, «имеет четыре колеса», Джемма понимала, почему он так разочарован тем, что ни один из его детей не разделил страсти, которую извечно питали Фразьеры к колесному транспорту. Что станет со всем тем, что так бережно собиралось и хранилось на протяжении нескольких веков, если это некому будет передать?

Что касается симпатичной маленькой желтой кареты, Шеймас уже снял сиденье и сфотографировал табличку. На ней было выгравировано:

«В дар

Эдилин Тэлбот Мактерн Харкорт

От Шеймаса Фразьера 1802 год»

— Тот Шеймас не отличался многословием, как и мой Шеймас, — сказал мистер Фразьер.

— И оба они художники, — напомнила Джемма.

— И мой Шеймас учится только на «отлично», — с гордостью сообщил мистер Фразьер и повел ее на второй склад.

К вечеру Джемма уже мечтала о том, чтобы уютно устроиться рядом с Колином на диване в его — нет, в их — гостиной, поведать ему обо всем, что узнала от его отца, послушать, что он ей скажет.

В час ночи ее разбудил телефон. Колин сообщил ей, что его брат Пер попал в автомобильную аварию.

— Он сильно пострадал? — спросила Джемма. Сон мигом слетел с нее.

— Не очень. С ним Трис, и они обещали держать меня в курсе.

— Мне поехать в больницу?

— Нет. Там и так будет полно народу. Но, Джемма, ты не могла бы выяснить, как на самом деле обстоят дела с Пером? Если травма действительно серьезная, они могли не сказать мне об этом.

— Я узнаю, — пообещала Джемма. — Я позвоню Трису и спрошу у него.

— Спасибо. А сейчас ложись спать.

— Без тебя тут одиноко. Слишком много свободного места на кровати.

— Мне без тебя одиноко вне зависимости от того, сколько ты занимаешь места, — сказал Колин, и они закончили разговор.

На следующее утро Джемма проснулась рано. Она знала, что идти в спортзал бесполезно. Есть, конечно, такие люди, которые и в одиночестве могут тренироваться, но она была не из их числа. Если она приходила в тренажерный зал одна, то уже через десять минут разминки начинала думать о чем-то, что прочла накануне, или о том, что должна прочесть. После этого она уходила.

Джемма позволила себе еще немного подремать, но когда проснулась окончательно, было все равно еще слишком рано, и она спросила себя, не сможет ли застать Триса у Элли, наслаждающимся своим любимым буррито с яйцом, до того как откроют магазин. Через пятнадцать минут она уже подъехала к месту разгрузки у служебного входа в магазин. Надежда ее не обманула — Трис сидел за столиком и пил кофе, перед ним стояла пустая тарелка. Он только что закончил есть.

— Джемма! — удивился он. — Какой приятный сюрприз! — Он догадался, отчего она хмурилась. — С Пером все в порядке, всего лишь нога сломана. Он свернул, чтобы не наехать на какого-то зверя, переходившего дорогу, и в итоге угодил в дерево. Вероятно, он ехал с превышением скорости.

Джемма облегченно вздохнула и присела рядом с Трисом.

— Колин боялся, что Пер серьезно пострадал, а от него это скрывают. — Она достала телефон и, извинившись перед Трисом, быстро набрала Колину сообщение, что с Пером все более или менее в порядке. Когда она закончила набирать текст, Элли спросила у нее, не хочет ли она что-нибудь перекусить.

— На ваше усмотрение. — Джемма посмотрела на Триса. — Пер в гипсе?

— От паха до лодыжки. Ему придется так проходить довольно долго, процесс выздоровления едва ли будет быстрым.

Джемма сидела, опустив взгляд. Элли поставила перед ней сандвич с яйцом и большую кружку чая. Джемма откусила сандвич и принялась медленно его жевать.

— Вы знаете внутреннее устройство дома Фразьеров?

— Я проводил там много времени, когда был ребенком. А почему вы спрашиваете?

— Я как раз думала о той маленькой комнате сразу за кухней. Я видела санузел с душем рядом с этой комнатой, и… мне кажется, там есть большой диван. Или я ошибаюсь?

— Вы имеете в виду старую веранду? Миссис Фразьер сделала то же, что и моя мать. После того как родился Колин, она превратила веранду в одну из комнат дома, полностью ее застеклив, чтобы можно было наблюдать за детьми из кухни. Не то чтобы Элея много готовила, но ей нравилось присматривать за домработницей. Мистер Фразьер назвал эту комнату загоном, потому что она установила калитку в проходе и запирала детей внутри.