Благо Клара отлично знала размеры Николь и сразу же согласилась подшить платье и привезти его завтра, самолично.

Женщина оказалась в восторге от того, что я задумал сделать своей жене подарок.

- Нам нужно подобрать туфельки и накидку! – обрадовалась она.

- Я думаю, вы с этим справитесь, – сказал устало, борясь с сонливостью.

- Нет, нет! - возмутилась Клара. – Вы сами должны посмотреть.

-Я доверяю вашему вкусу, – устало сказала я.

- Но так нельзя! – возмутилась Клара. – Я завтра хочу сказать Николь, что вы выбрали все сами. Только представьте, как она обрадуется. Для женщин ведь важнее всего внимание.

Я вздохнул. Честно, не представлял, что для женщин важнее всего. Но если одна из них говорит, что важен именно мой выбор, значит, так оно и было. Поэтому согласился пойти в кладовку.

Несколько минут я пытался выбрать наугад, а Клара хмурилась. Я просто не понимал, почему все, что мне казалось нормальным, для Клары было ужасным. Это была игра в угадайку, пока я не начал нервничать, и женщина сама не показала мне комплект состоящий из бело-золотой накидки, туфелек и белых перчаток.

- А эти вам нравятся?- спросила она. И я кивнул, обрадовавшись, что этот ад с покупками закончится.

- Я думаю, будет чудесно смотреться, особенно подойдет к волосам леди Лэстер, - хихикнула женщина, на мою сдержанную улыбку.

Дальше я, наконец, выписал чек и, выдохнув, практически побежал к своей жене. Я думал об улыбке Николь, когда она получит сюрприз и о том, что, как только дойду до дома, лягу спать.

Николь ждала меня в лавке, я знатно припозднился и первое, что я увидел – это недовольное выражение лица моей жены. Ей пришлось меня ждать в лавке около десяти минут.

Но вместо того, чтобы высказать или спросить, она натянуто улыбнулась. Я сразу определил, что улыбка фальшивая.

- Долго, - сказала она, держа в руках покупки.

- Чековая книжка завалилась, - сказал я, представляя, как завтра Николь обрадуется.

Услышав колокольчик, к прилавку поспешил серобородый мужчина, который наверняка ждал чек и как только я его выписал, мы с Николь двинулись из лавки. Моя жена была достаточно молчалива. Как и я.

У меня болела голова, и я точно не мог придумать, что ей сказать. Возможно, и Николь за сегодняшний день устала.

Мы зашли еще к цирюльнику, где я оплатил его услуги. Нужно было, чтобы он пришел подстричь меня и прислал девушки для укладки волос Николь.

Моя жена и там была немногословна, обменялась всего парой фраз с цирюльником, который явно ее знал и спрашивал про Адама.

И даже я со своей головной болью, смог заметить, что-то стало с Николь не так.

Когда мы встретились с Ульрихом и наконец сели в карету, Николь не разговаривала и с ним. Ульрих, заметив плохое расположение духа госпожи, тоже с разговорами лезть не стал, обменявшись лишь общими фразами о погоде и о покупках.

Сегодня был сложный день. Утро мы провели в делах связанных с шахтами, потом сборы за покупками, потом лавки и только теперь домой. Да и еще Николь могла волноваться за своего отца.

Поэтому не трогал свою супругу, причины переживать у нее были явные. Тем не менее, я хорошо для себя усвоил, если у Николь что-то на сердце, она скорее закроется одна в комнате, чем будет об этом говорить. Поэтому, когда мы вышли из кареты и Ульрих ускорил шаг, я не выдержал, взял Николь за руку, отчего та неожиданно вздрогнула.

- С тобой все в порядке? – спросил я.

- Просто устала, – сказала она как-то отстраненно.

- На тебя много навалилось за последние несколько дней. И я тоже, на тебя свалился, – улыбнулся. – И тебе приходится сложно. Ты всегда можешь рассказать мне об этом.

Николь посмотрела на меня как-то странно, а потом спросила:

- Тебе можно доверять, Дэйрон? – вопрос был неожиданный.

Мне казалось, что за время, проведенное вместе, я уже доказал, что можно. Но все же мы провели не так много времени вдвоем, поэтому, возможно, она и была права.

Мои виски ломило от боли, напоминая, что и я Николь доверяю не полностью.

- Ты можешь доверять мне полностью, – уверенно сказал я, заглядывая в зеленые глаза.

- А ты доверяешь мне полностью? – спросила она, и я неожиданно для себя нахмурился, Николь отреагировала мгновенно, закусив губу.

- Ты знаешь обо мне то, что другие не знаю, - почти не соврал я.

Она посмотрела мне в глаза, и было в этом взгляде что-то нехорошее.

- Хорошо, – сказала она, словно сомневаясь, и протягивая мне порошок для ванны. Я думал, она что-то еще скажет. Но она, молчала. – Я пойду к папе.

Наконец нарушила молчание, потупив взор.

- Наверняка были лекари. Я переживаю за него.

И в глаза столько беспокойства.

- А я, пожалуй, пойду спать, - сказал, хотя Николь даже и не спрашивала. Между нами было какое-то напряжение. Не было той искренности, которая была до этого.

Возможно, из-за того, что супруга сильно переживала. А у меня ужасно болела голова, и я никак не мог найти к ней подход.

В холле мы переобулись в принесенные Ульрихом тапочки, и Николь, осведомившись о состоянии Адама, который теперь по настоянию лекаря лежал в кровати, хотела поскорее навестить отца.

- Сладких снов, Дэйрон, - сказала Николь, я успел поймать ее руку, когда она уже уходила и поднести к своему лицу. Даже с головной болью, расставаться так с женой не хотелось.

- Хорошего тебе вечера, – сказал я, освободив нежные пальцы от перчатки и поцеловав их с улыбкой.

Николь тоже выдавила улыбку, но руку забрала слишком быстро. В этот раз она не желала оставаться рядом дольше, и, кивнув головой, поскорее поспешила к лестнице, оставив меня в недоумении.

Возле лестницы она остановилась, что-то забыв.

Я все ждал, что она скажет что-то важное, расскажет, что ее терзает. Но, развернувшись вполоборота, она сказала совсем не те слова, что я ожидал услышать.

- Спасибо, за все, что для меня сделал. Моя семья всегда будет благодарна тебе. Ты очень хороший человек.

Я нахмурился, в этот момент между нами, как будто снова выросла стена, а Николь быстро побежала наверх, спрятав свои чувства глубоко внутри.

Настроение было очень плохим. Дэйрон колебался при ответе на вопрос, на который бы я ответила быстро. Он мог мне доверять, я бы никогда не подвела и не предала его. А я ему?

Что за тайны он от меня прячет? И что он делал в той кладовке. Сердце болезненно сжималось. Я не могла сама ответить на этот вопрос. Ведь ничего не знала про взаимоотношение мужчин и женщин. Мама ушла слишком рано, а отец не посвящал меня в такие темы.