— Держите его! — закричал кто-то.

Я метнулся навстречу, хватая воздух, и каким-то образом поймал его за руку. Даже в условиях нашей слабой гравитации я чуть не вывихнул плечо, сильно ударился рёбрами о перила, и меня пошатывало. На мгновение боль ослепила меня, но я проявил твёрдость.

— Капитан, — задыхаясь, выдавил Хамад. — Они используют вас.

— Хамад, поднимайся, ты что, утратил рассудок?

Клерки сменили направление. Теперь они бежали к нам. Я увидел их. Хамад тоже.

— Они используют вас, чтобы завершить создание новой организации. — Он обвил перила свободной рукой. Это было место скрепления. Оно не выдержало. — Бегите. Праведники пока ещё могут спасти вас.

Они почти добрались до нас. Хамад собрался с духом. Занёс ногу. Я пытался втащить его обратно. Но он выгнул спину, резко оторвал руку и упал.

Слабая гравитация или нет, законы инерции и камни внизу оказались непреодолимы. Слишком много для человека. Его голова с жутким хрустом разбилась вдребезги.

Люди кричали. Потом я сумел пошевелиться, потому что там, внизу, находилось мёртвое тело, а это вдруг напомнило о работе.

Он был моим клерком.

Я оказался внизу раньше двоих вновь прибывших. Опустился на колени рядом с Хамадом. Его череп был раздавлен, кругом разбрызгались кровь и мозги. Руки распластались, обнажённые, пустые, в луже крови. Его глаза, трепеща, закрывались, потом открывались и закрывались снова.

В следующее мгновение меня оттеснили, и в поле моего зрения оказались не два новых клерка, а куча других — десять или даже больше. Они окружили тело Хамада. Сплошной чёрной стеной. Я слышал их бормотание. Я увидел одного, стройного, который раньше следовал за мной. Он поднял голову, взирая на весь мир подобно напавшей на след змее. Повернул голову и устремил на меня взгляд.

Он высвободился из тёмной толпы своих собратьев и подошёл ко мне. Я сидел, не в состоянии сдвинуться с места, слишком ошеломлённый. Клерк протянул мне длинную, узкую, изящную руку. Я сглотнул. Ухватился за неё. Позволил себе подняться на ноги.

Я был в дюйме от него и смотрел прямо в его глаза. Они были ужасно яркие, и взгляд их сосредоточился на моей особе. Человеческому существу не следует быть столь бдительным и настороженным, чтобы концентрироваться на мельчайших деталях. В его блестящих глазах было что-то маниакальное, в то время как лицо оставалось крайне безразличным и невыразительным.

«Они используют вас… Бегите. Праведники пока ещё могут спасти вас».

— Если вы хоть словом кому-то обмолвитесь об этом, нам станет известно, — произнёс он безликим голосом, отворачиваясь от меня.

Вместе клерки подняли разбитое тело Хамада и унесли его прочь.

Когда они проходили мимо людей, те отворачивались, чтобы не смотреть.

Люкс возвышался над головой Сири, как гигантский каменный цветок. Крыша его была намного шире фундамента, а тень накрывала улицы на многие кварталы кругом. Останки богатств и изобилия внушительных масштабов, подобные трупу великого короля.

Пешеходы, которые протискивались мимо неё, представляли собой разношерстное сборище — не самые низы населения Дэзл, но совершенно определённо и не сливки общества. Все они взирали на неё с тревогой. Сири надела форму, и оружие было при ней, поэтому она выделялась в толпе. Они не знали, кто она, или им не нравилось, кто она, или они не могли придумать, как использовать ту, кем она была, в своих интересах. Сири почувствовала зуд за правым ухом.

«Здорово, что мы захватили с собой оружие».

— Да.

Если там когда-нибудь были двери, выходившие на улицу, то с тех пор минуло долгое время. Свободный вход был непродуманно и небрежно увеличен, а вернее — прорублен.

«Это для того, чтобы что-то выпустить или что-то впустить?» — раздумывала Сири, барабаня кончиками пальцев по разбитому камню.

— Полагаю, и для того и для другого.

Когда-то в прошлом вестибюль Люкса открывался наружу во всех направлениях. Цветок венчал песочные часы, изогнутые книзу и кверху. Иллюзию окон создавали экраны, но сейчас они почти потухли и едва мерцали, уступив место стробоскопическим источникам света, что практически повсеместно на Дэзл вносило сумятицу и приводило в замешательство. Сири бросила беглый взгляд на высокое чёрное небо над головой и играющую яркими бликами сферу Ризетри с Луной-3, только что оказавшейся в поле зрения. Она опустила голову и посмотрела на ряды широких ступеней, напомнившие о доме в Версале, и разглядела скудные остатки строго симметрично разбитого сада. Фонарные столбы стояли, как неживые стражи, над древними штабелями хвороста и веток. Иссохшие, как бренные останки. Иссохшие, как сама смерть.

«Какого чёрта Блуму понадобилось встречаться с нами именно здесь? — Сири закашлялась и постаралась дышать неглубоко, через нос. — Если мы попадём в засаду, Тереза меня убьёт».

— Тогда ей следует прибыть на место, чтобы отдать приказ о подстраховке. — Слова Шона прозвучали эхом в ответ на слова, которые Сири обронила по дороге к выходу в главную дверь. Она не потрудилась ответить ему. Ей было приказано довести до конца дело с Блумом, а Блум попросил её о встрече.

Она не могла не признать, что временное избавление от присутствия на подслушивающем посту и бесконечно звучавшего шёпота внесло в её жизнь определённую живость и разнообразие. Иначе можно было сойти с ума. Она слышала голоса. Она была уверена в том, что слышала именно голоса. Но ей было трудно сконцентрироваться на них, и, что ещё более странно, она не могла не обращать на них внимание. Как она ни старалась, всё равно продолжала их слышать.

На полпути к Люксу ей казалось, что она по-прежнему слышит их, шёпоты, пробивающиеся сквозь голоса, и звуки окружающего её города. Она пыталась убедить себя, что это нелепо и смешно, но мысль о них никак не покидала Сири.

Проблема состояла в том, что и Шон слышал то же самое.

Это было абсолютно нелогично и нерационально — и для неё, и для него, и она чувствовала, как его замешательство потихоньку передалось её рассудку, что только ухудшило положение дел. Едва заметная тропинка была протоптана в пыли, и Сири последовала по ней до того места, где дорожка сворачивала налево. Точка между лопатками, как раз под оружием, причиняла боль.

— Всё в порядке, — сказал Шон, слова которого прозвучали практически нормальными где-то в дальних закоулках её разума. — Мы вместе впутались в это дело.

«Тогда почему мы не вместе выпутываемся из него? Где-то должен быть выход». Они остановились перед серебристой колонной, в подножии которой была пробита пара дверей, а на них было вытиснено слово «лифт» с помощью примерно пятидесяти систем письма. Каждая надпись дружелюбно светилась синим огоньком.

— Не так уж и плохо. Чувствуется мощь, и лифт, судя по всему, в исправном состоянии.