Так что будь здрав, капитан Голевский! Будь здрав! Да поможет тебе крест и сила небесная!

Аминь!

* * *

Пока экстренная правительственная помощь двигалась быстрыми темпами к Казани, отряд Голевского уже перебрался за Волгу. На том берегу остался Казанский Кремль и гостеприимный город.

– Вот и Казань позади, Шепелев! – крикнул ротмистру довольный капитан. – Скоро будем в Москве!

– Не будем бежать впереди саней, капитан. Надобно еще добраться до Белокаменной, заговорщики ведь не дремлют. Порой мне кажется, что они повсюду, караулят нас, сидят в засадах, заряжают ружья, точат сабли, как пить дать караулят нас, – начал осторожный Шепелев.

– Доберемся, – уверенным тоном заявил Голевский. – Непременно доберемся. Иначе зачем все это. А бояться заговорщиков не стоит. Пусть они нас боятся. Знаешь, ротмистр, одну такую поговорку?..

– Какую?

– Русак на трех сваях крепок: авось, небось да как-нибудь. Как-нибудь прорвемся к Москве, и не в таких переделках бывали. Вспомните, Шепелев, острог Солнца.

– Так-то оно так, – пугливо озирался по сторонам Шепелев. – И все же нам надо осторожнее быть.

– Непременно будем, ротмистр, непременно.

Голевский был уверен, что сейчас ничего не должно с ним случиться. И так он вынес много испытаний. Сердце у капитана радостно билось. Скоро он увидит Москву, Петербург. За два месяца он уже успел соскучиться по родным улицам и местам. А самое главное, наконец-то увидит свою ненаглядную Дашу!

В европейской части России не так сурово, как в Сибири. Градусов девять мороза. Тепло!

– А ну, запевай, казачки, – распорядился Голевский. – Эй, Фрол, давай командуй! Гряньте какую-нибудь удалую песню, чтоб пробило душу до слез. На боевые подвиги настроимся.

– А то и верно, братцы, – оживился Фрол. – Аристарх, запевай нашу походную.

– Ага…

Казаки приосанились, и песня грянула:

Как решил султан турецкий

С нами шутку пошутить,

Он собрал господ пашей-начальников,

Стал им речи говорить,

Раз, два, три,

Стал им речи говорить…

– Во дают казачки, забирает до косточек. Ай да песня! – подивился Шепелев.

– Что и говорить, молодцы сорвиголовы, – согласился Голевский.

Я султан, султан турецкий

Всему царству голова…

Песня звенела в воздухе. Вдоль дороги потянулся густой величественный ельник, припорошенный легким снежком. Вдруг из-за деревьев зазвучали оглушительные выстрелы и вылетели вооруженные всадники. Это был люди Максимилиана. Песня враз смолкла. Раздались крики: «Засада!»

– Я же говорил, Голевский! Заговорщики не дремлют! – завопил Шепелев.

– Да ну вас, ротмистр! – в сердцах воскликнул Голевский. – Не паникуйте раньше времени. Лучше-ка приготовьтесь к бою!

И выскочил из кибитки.

– Братцы, постоим за Россию-матушку! Умрем, но не отступим! – крикнул он казакам.

Фрол и развернул лошадь в направлении противников. Пика подъесаула грозно нацелилась на приближавшихся всадников.

Едва казаки успели опомниться, как двое из них были ранены, а один убит. Завязалась настоящая сеча! Заскрежетала сталь, захрипели лошади, заорали устрашающе рубаки. Бились изо всех сил. Фрол проткнул какого-то гусара пикой. Одного ранил. Но вот еще один казак упал, сраженный саблей. Потери несли обе стороны.

Голевский вскочил на бесхозную лошадь и пришпорил ее. Она вылетела навстречу двум драгунам. Гвардеец выхватил из седельных кобур пистолеты и выстрел в неприятелей. Попал только в одного. Но весьма удачно. Всадник слетел с лошади в снег и остался совершено недвижимым. Ранен или убит, не все равно ли. Лишь бы вышел из строя. Зато второй противник чуть не срубил капитану голову. Гвардеец вовремя пригнулся к гриве лошади. Клинок просвистел над головой совсем близко. Голевский скинул пистолеты на снег и выдернул из сугроба чью-то пику. Развернув лошадь, он, как рыцарь на турнире, выставил пику и помчался навстречу неприятелю. Драгун тоже успел развернуться и устремился на капитана, размахивая саблей.

Голевский сжал зубы, напряг тело…

Враг все ближе и ближе. Видно его яростное лицо, бешеные глаза, злобный оскал.

Ну, держись, голубчик!

Голевский направил оружие прямо в грудь заговорщику…

Удар! Хрясть!.. Лезвие копья воткнулось прямо в горло драгуну, древко переломилось. Кровью оросило капитана. Драгун слетел с лошади. На двух бойцов стало меньше у неприятеля. Кажется, теперь преимущество на их стороне. Эффект внезапности у заговорщиков уже потерян.

Максимилиана кто-то из казаков вышиб из седла сломанным древком пики. Заговорщик кубарем покатился по земле, но отделался лишь легкими ушибами и царапинами и сумел быстро подняться.

К нему уже летели спешившиеся с коней казаки. Один из них держал в руках веревку, желая пленить главу тайной полиции Союза. Но Максимилиан оказался не так-то прост. Он достал свое тайное оружие – «терцероль» – английский карманный пистолет с привинченным штыком. Выстрелив в одного нападавшего, он ударил штыком второго, да так, что штык застрял в животе у бедняги. Два казака рухнули. Кто мертвый, кто раненый. Максимилиан подобрал казацкую шашку.

Слава Богу, он жив!

Виват Диктатору!

А капитан все теснил одного рыжего ротмистра. Тот лихорадочно отбивался и пятился. Вот ловкий удар бывалого рубаки – и эполет драгуна срезало как бритвой. Заговорщик выругался крепким словечком. Пару раз отбил мощные сабельные удары. Но в одно мгновение он потерял концентрацию и не смог отразить хитроумный удар капитана. Сверкнул острый клинок – и Голевский рассек голову ротмистру. Неприятель упал с коня, застряв одной ногой в стремени. И когда конь потащил за собой безжизненное тело ротмистра, по снегу заструилась длинная кровавая полоса.

Голевский увидел, как Максимилиан расправился с двумя казаками и поскакал к нему. Максимилиан не стал избегать рандеву с Отступником. И вот капитан оказался напротив главы тайной полиции Союза. Гвардеец не спешил убивать заговорщика.

– Я вас узнал, милостивый государь! А борода купца была вам к лицу!

– Изменник! Ты предал наши идеалы и умрешь!

– Я к вашим услугам, господин убийца! Но я слезу с коня, чтобы быть в равных условиях.

– Мне все равно! Готовься к смерти, мерзавец! – воскликнул шеф секретной полиции.

Голевский соскочил с коня и обнажил саблю. Но Максимилиан оказался хитрее. Откуда-то в руках у него появился пистолет – английский карманный револьвер Коллиера производства 1810 года. Шеф тайной полиции поднял его на уровни груди капитана. Он целился прямо в сердце.

Голевский застыл на месте от ужаса.