Мы вернули Трифонову оружие и высадили его возле ворот «Дельты». Вероятно, он сдал пистолет, а потом вернулся в свою комнату и вновь взялся за книгу. Продолжил читать с того места, на котором остановился, когда мы пришли. Мы поставили «хаммер» в гараж военной полиции. И вновь оказались в моем офисе. Саммер сразу же направилась к копии страницы журнала, где были записаны приезды и отъезды с базы за 4 января. Страничка все еще была пришпилена к стене рядом с картой.

– Вассель и Кумер, – сказала она. – Только они покинули базу в это время той ночью.

– Они отправились на север, – сказал я. – Если вы хотите сказать, что они выбросили портфель в окно, значит, они двинулись на север. А не на юг, в Колумбию.

– Ладно, – сказала Саммер. – Значит, Карбона и Брубейкера убили разные люди. И между убийствами нет никакой связи. А мы понапрасну потратили кучу времени.

– Добро пожаловать в реальный мир, – сказал я.

Реальный мир оказался еще более неприятным местом, когда через двадцать минут на моем столе зазвонил телефон. Это был мой сержант. Женщина с маленьким сыном. Звонил Санчес из Форт-Джексона. Она нас соединила.

– Уиллард был здесь и уехал, – сказал он. – В это просто невозможно поверить.

– Я тебе говорил.

– Он устроил истерику.

– Но ты же жаростойкий.

– Благодарение Господу.

Я немного помолчал, прежде чем спросить:

– Ты рассказал ему о моем парне?

Теперь помолчал он.

– Ты же меня просил. А что, не стоило?

– Это были пустые хлопоты. Многообещающая жила оказалась пустой.

– Ну, он направляется к тебе. Уехал два часа назад. Он будет весьма разочарован.

– Замечательно, – пробормотал я.

– Что вы собираетесь делать? – поинтересовалась Саммер.

– Что есть Уиллард по сути своей? – спросил я.

– Карьерист, – ответила она.

– Верно, – сказал я.

Технически в армии есть двадцать шесть различных званий. Солдат начинает службу со звания Е-1 – рядовой, и если он не совершает никаких глупостей, то через год автоматически становится Е-2, а еще через год или даже немного раньше, если он хорошо знает свое дело – Е-3, рядовым первого класса. Далее лестница простирается до пятизвездного генерала армии, хотя мне известны лишь два человека – Джордж Вашингтон и Дуайт Эйзенхауэр, – которым удалось забраться так высоко. Если считать сержанта Е-9, старшего сержанта и старшего сержанта армии за три шага и если прибавить четыре ступени уоррент-офицеров, тогда майор вроде меня имеет семь ступеней над собой и восемнадцать под собой. Таким образом, будучи майором, я имею значительный опыт неподчинения – своего неподчинения по отношению к вышестоящим и неподчинения нижестоящих по отношению ко мне. Когда миллион человек распределены по двадцати шести ступеням служебной лестницы, неподчинение становится истинным искусством. И все это происходит один на один.

Поэтому я отослал Саммер и стал ждать Уилларда. Саммер возражала. В конце концов мы сошлись на том, что один из нас должен сохранять свободу действия. Она отправилась пообедать, а мой сержант принесла мне сэндвич. Ростбиф со швейцарским сыром, белым хлебом, майонезом и горчицей. Ростбиф был розовым. Потом сержант налила мне кофе. Я принялся за вторую чашку, когда появился Уиллард.

Он сразу же вошел в мой кабинет и не стал закрывать дверь. Я не встал, не отдал честь. И продолжал пить кофе. Он это стерпел, в чем я не сомневался. Он выбрал иную тактику. Ему было известно, что у меня есть подозреваемый, который позволит забрать дело Брубейкера у полицейского участка Колумбии и разорвать связь между полковником элитарной части и продажей наркотиков. Поэтому он решил вести себя дружелюбно. Или просто хотел наладить отношения с одним из своих подчиненных. Он сел и поддернул брюки, всем своим видом показывая, что хочет говорить со мной откровенно, словно мы только что вместе пережили одно и то же событие.

– Замечательная поездка в Джексон, – сказал он. – Превосходная дорога.

Я ничего не ответил.

– Только что купил классический «Понтиак GTO», – не унимался он. – Прекрасный автомобиль. Я поставил полированную выхлопную трубу. Смотрится классно.

Я ничего не ответил.

– Тебе нравятся сильные машины?

– Нет, – ответил я. – Я предпочитаю ездить на автобусе.

– Так не словишь кайф.

– Ладно, тогда скажу по-другому. Меня вполне устраивает размер моего пениса. Мне не нужна компенсация.

Он побледнел. Потом покраснел. Стал такого же цвета, как «корвет» Трифонова. И посмотрел на меня, как по-настоящему крутой парень.

– Расскажи, как идет расследование по делу Брубейкера.

– Это не мое дело.

– Санчес сказал мне, что ты нашел преступника.

– Ложная тревога, – ответил я.

– Ты уверен?

– Совершенно.

– И кто был под подозрением?

– Ваша бывшая жена.

– Что?!

– Кто-то сказал мне, что она спала с половиной полковников нашей армии. Постоянно этим занималась, в качестве хобби. Тогда я решил, что Брубейкер мог входить в их число. Ну, вероятность ведь была пятьдесят на пятьдесят.

Уиллард молча смотрел на меня.

– Шучу, – сказал я. – Это был никто. Пустая жила.

Он отвернулся, с трудом сдерживая ярость. Я встал и закрыл дверь кабинета. Вернулся к своему столу. Сел. И пристально посмотрел на Уилларда.

– Твоя дерзость неслыханна, – сказал Уиллард.

– Так подайте жалобу, Уиллард. Обратитесь к высшему командованию и сообщите им, что я оскорбил ваши чувства. Посмотрим, поверят ли вам. А заодно узнаем, поверит ли кто-нибудь, что вы не в силах решить такую проблему самостоятельно. Интересно, как эта жалоба ляжет в ваше досье. И как это повлияет на ваше повышение, если вопрос о нем будет поднят.

Уиллард заерзал на своем стуле. Переместил тело сначала в одну сторону, потом в другую. Наконец его взгляд остановился на карте, которую повесила на стену Саммер.

– Что это такое? – спросил он.

– Карта, – ответил я.

– Чего?

– Восточной части Соединенных Штатов.

– А что обозначают булавки?

Я не ответил.

Он встал и подошел к стене. Поочередно коснулся булавочных головок пальцем. Вашингтон, Сперривилл, Грин-Вэлли. Затем Роли, Форт-Бэрд, Кейп-Фир и Колумбия.

– И что все это означает? – спросил Уиллард.

– Обычные булавки, – ответил я.

Уиллард вытащил булавку из Грин-Вэлли, штат Виргиния.