— Вонючка.

— Ты говоришь: Доротея устраивает прием?

— Чарли, все в порядке. Доротея действительно хочет, чтобы ты пришел. Ничего больше я сказать не могу, но поверь: на то есть причины.

Прием был как прием, как многие другие. Айтел не удивился, увидев, что «Опохмелку» разукрасили к вечеру и что пятьдесят человек уже толкутся в кабинете и еще пятьдесят прибудут. Когда Айтел с Иленой вошли, Лулу как раз находилась в холле и повела их прямиком к Доротее, восседавшей на высоком табурете, откуда она приветствовала гостей.

— Какого черта, — сказала Доротея, — всякий раз, как я вижу беднягу Чарли Айтела где-нибудь на вечеринке, нас с ним знакомят.

— Стоит вам обоим узнать получше друг друга, — сказала Лулу, игнорируя Илену, — и вы затеете роман.

— А у нас и был роман, — сказала Доротея и хрипло хихикнула. Затем, прищурясь, посмотрела на Илену и добавила: — Желаю приятного времяпрепровождения, лапочка.

Чарли с Иленой побродили по кабинету и поговорили с мужем Доротеи. Мартин Пелли был в восторге от Илены и несколько раз отводил Айтела в сторонку, чтобы сказать ему, какая у него роскошная девчонка.

— Отличная малышка, — сказал Пелли. — Илена, — обратился он к ней, — ты чудо, ты прелесть.

Илена покраснела и, явно нервничая, окинула взглядом толпившихся в кабинете Доротеи людей.

— По-моему, славная вечеринка, — заметила она.

— Знаете, — продолжал Пелли, — не могу понять, глядя на вас. Никто не может понять. Когда, черт подери, вы собираетесь пожениться?

Лицо Илены оставалось бесстрастным. Пелли хлопнул Айтела по спине.

— Такая славная спокойная девочка. Тебе надо жениться на ней.

— Она за меня не пойдет, — сказал Айтел.

— Пойду поищу что-нибудь выпить, — сказала Илена и отошла от них.

— Отличный получился вечер, — произнес Пелли и, пригнувшись к Айтелу, прошептал с упорством пьяного: — Тебе следует жениться на Илене.

— Да, — согласился Айтел. Пелли раздражал его. Он был как все женатые мужчины.

В этот вечер они играли в «Призрак», играли в шарады, группа мужчин окружала игральные автоматы в холле между кабинетом и гостиной и непрерывно питала их четвертаками, опуская в отверстие с табличкой: «Пенсионный фонд Доротеи О'Фэй». Айтел потерял из виду Илену. Он с удовольствием присоединился к тем, кто играл в шарады, и быстро стал лучшим в своей команде. По прошествии часа или двух — он потерял счет времени — ему это надоело, он внезапно понял, что пьян. На другом конце комнаты он увидел Илену, стоявшую неприкаянно возле группы гостей, но ему не пришло в голову прийти ей на выручку. Потом он заметил, что с ней разговаривает Мэрион Фэй, но это его не взволновало. Ничем этот разговор не кончится.

В комнату вместе с Доротеей вошел человек, которого Айтел сразу узнал, и поздоровался. Как только Айтел услышал этот голос, его обуял страх. Это был конгрессмен Ричард Сел-вин Крейн из Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, и он снился ему. Айтел часто видел в кошмаре моложавое краснощекое лицо Крейна под седой шевелюрой, слышал мягкий голос конгрессмена.

— Так и быть: дам вам двоим познакомиться, — сказала Доротея и оставила их наедине.

— Какой сегодня прием, — заметил Крейн, — правда, Доротея всегда устраивает хорошие приемы.

В те дни, когда Доротея имела свою колонку в прессе, там раз в неделю непременно упоминался Крейн: это замечательный конгрессмен, сообщала Доротея читателям и добавляла, что из всех своих друзей больше всего ценит его.

— Я не знаком с приемами Доротеи, — сказал Айтел. Он тщательно подбирал слова, заботясь о том, чтобы не выдать своих чувств.

— Вы полюбили бы ее, если бы лучше ее знали, — сказал Крейн тоном, каким говорят о близкой приятельнице. — Дотти… в общем, Дотти — это старая гвардия. Театральных людей, вроде вас, всегда тянет к таким девицам. — Хохот, раздавшийся среди игроков в шараду, заставил Крейна забавно сморщиться. — Мистер Айтел, — сказал он, — я хотел бы поговорить с вами. Мы не могли бы пройти наверх?

Айтел тупо смотрел на него. Не зная, что ответить — а столько было противоположных возможностей для ответа, — он лишь кивнул и с сильно бьющимся сердцем пошел за Крейном по коридору. Они зашли в комнату горничной. На столике стояла бутылка виски и рядом с пепельницей лежала нераспечатанная пачка сигарет.

Конгрессмен сел на кровать и жестом указал Айтелу на единственное в комнате кресло. Снизу до них доносился частично приглушенный, горячечный и всепоглощающий шум приема.

— Я давно хотел поговорить с вами, — сказал Крейн.

— Это я вижу, — откликнулся Айтел, бросив взгляд на стоявшее на столике виски.

Крейн сидел очень прямо и задумчиво смотрел на него.

— Мистер Айтел, — сказал он, — я знаю, что не нравлюсь вам но самое любопытное, что в тот день, когда я вас допрашивал, у меня возникло чувство, что при других обстоятельствах мы могли бы быть друзьями.

— Разумно ли с вашей стороны быть замеченным рядом со мной? — прервал Крейна Айтел. Сердце у него перестало колотиться, но он считал, что честь требует не выдавать своих чувств выражением лица.

— Политика всегда чревата опасностью, — сказал Крейн, — но я не думаю, чтобы это было неправильно понято.

— Иными словами, комиссии известно, что мы с вами встречаемся.

— Они знают, что я интересуюсь вашим делом.

— Почему?

— Мы все считаем, что это дело позорное.

— Вот как, в самом деле?

— Мистер Айтел, вам, по всей вероятности, кажется, что мы заинтересованы преследовать людей. А это не так. Могу сказать, что я лично крайне озабочен безопасностью нашей страны, но никто из нас не хочет понапрасну травить людей. Вы удивились бы, узнав, сколько добра мы делаем некоторым нашим свидетелям. Могу сказать, я всегда верил, что любая деятельность способствует подъему духа. Видите ли, мой отец был сельским священником, — доверительно добавил он, и поскольку Айтел не улыбнулся, Крейн лишь холодно кивнул. — Когда вы явились к нам, — продолжал он, — мы получили информацию, что вы являетесь членом коммунистической партии с билетом. С тех пор мы узнали, что это не так.

— Тогда почему же комиссия об этом молчит?

— Вы считаете это разумным требованием? — спросил Крейн. — Вы употребляли довольно сильные выражения.

— Я не понимаю, почему вы проявляете ко мне интерес.

— Мы считаем, что вы могли бы нам помочь. Если мы пройдемся по некоторым вашим знакомым в прошлом, возможно, вы обнаружите, что располагаете информацией, о значении которой даже и не подозреваете.

— Вы предлагаете мне выступить на закрытом заседании?

— Я не могу говорить от имени комиссии, но это часть того, как я все вижу.