Мэгги встала, и Ротвелл подвел ее к камину, где было гораздо теплее. Ее волосы пахли дымом и травами. Ротвеллу понравился этот аромат. Он посмотрел на нежные полуоткрытые губы и нестерпимо захотел поцеловать их, но, зная неопытность Мэгги в подобных делах, решил не торопить события, а продвигаться вперед медленно и осторожно.

Он аккуратно снял с ее плеч теплую шаль, и Мэгги осталась в одной рубашке. И фланелевая рубашка, и тапочки были очень простыми – насколько же прекрасно она будет выглядеть в дорогом шелковом белье… Ротвелл коснулся ее руки я заглянул в глаза. В них не оказалось страха, только одно тревожное ожидание. Продолжая смотреть в глаза, провел ладонью по правому плечу, спустился к упругой выпуклости груди, с вожделением представил, что скрывается за мягкой фланелью.

– Сэр, если вы сделаете то, что намереваетесь, расторгнуть наш брак окажется гораздо сложнее, – тихо сказала Мэгги.

– Я не хочу расторгать наш брак, – хрипло прошептал Ротвелл.

Мэгги опять судорожно облизала губы, чувствуя тепло его рук, соперничающее с жаром огня, пылающего в камине. Она понимала: Ротвелл желает овладеть ею и беспокоилась, как он поведет себя после достижения своей цели. С детства ей внушали, что девушке непозволительно отдаться мужчине до свадьбы. Мужчины никогда не женятся на девушках, с легкостью позволяющих взять их честь.

Но ведь граф уже объявлен ее мужем. У него есть право требовать подчинения и исполнения супружеского долга. Мэгги должна уступить его притязаниям. Он находится в ее спальне, чтобы осуществить свое право. Интересно, уйдет ли он, если Мэгги попросит об этом? Девушка посмотрела в глаза Ротвелла и прочла неприкрытое желание. Пожалуй, не уйдет. Вместо страха Мэгги чувствовала легкое возбуждение. Она хотела его прикосновений, хотела неведомых ощущений и вовсе не желала, чтобы он ушел. Кроме того, сгорала от любопытства. Его рука медленно скользила по ее телу, а Мэгги с замиранием сердца ждала дальнейшего, безумно желая знать, каким будет следующий шаг.

Она знала, что такое совокупление. Знала, откуда берутся дети. Но ничего не знала о том, как мужчины соблазняют женщин, а Ротвелл сейчас занимался именно этим. Она бы очень удивилась, узнав, что он медленно и верно подводит ее к тому, чтобы девушка с готовностью сама раскрылась навстречу ласкам.

Он развязал тесемки рубашки, та соскользнула с хрупких плеч, задержавшись на мгновение на заострившихся от возбуждения сосках. Дыхание Мэгги участилось и стало прерывистым.

Ротвелл взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

– Ты так красива, – пробормотал он. – Я хочу видеть тебя всю.

Но даже не пошевелился, чтобы снять рубашку, а продолжал смотреть в глаза, словно желая проникнуть в душу. Возможно, прочел в них то, что хотел, поскольку легко произнес:

– Дорогая, я боюсь нечаянно задеть твою руку. Сними рубашку сама.

Мэгги, как завороженная, продолжала смотреть ему в глаза, не пытаясь возражать, наоборот, принялась послушно снимать с себя рубашку. Ротвелл неотрывно смотрел на нее, не дотрагиваясь и не пытаясь помочь, когда левый рукав зацепился за повязку и Мэгги пришлось немного повозиться. Наконец рубашка соскользнула вниз и мягкими складками легла на пол.

– Переступи, – голос Ротвелла опустился до шепота. – И оставь тапочки. Я хочу видеть тебя абсолютно обнаженной.

Мэгги послушно переступила, ощутив кожей приятное тепло огня.

– Господи, как ты красива! А теперь подойди ко мне.

Его жилет и камзол были расстегнуты, но все же граф был полностью одет, и Мэгги застенчиво прошептала:

– Разве ты не должен раздеваться?

– О да, – Ротвелл медленно притянул ее к себе. – Всему свое время, дорогая, а сейчас я хочу тебя поцеловать. Я давно этого хочу.

Мэгги, не дожидаясь, когда он возьмет ее за подбородок, подняла лицо, их губы встретились, по телу пробежала горячая волна, и ей захотелось, чтобы он сильнее прижал ее к себе. Словно угадав ее мысли, Ротвелл осторожно обнял девушку и раздвинул языком ее губы. Она с готовностью ответила на поцелуй и, сама того не подозревая, еще больше разожгла его страсть.

Ротвелл начал неистово ласкать ее тело, и на какое-то мгновение Мэгги буквально растворилась в его объятиях, забыв обо всем на свете; но когда он сделал передышку и нежно чмокнул девушку в кончик носа, вспомнила, что стоит перед ним совершенно обнаженная, а он все еще одет.

– Это несправедливо. Я хочу прикасаться к твоему телу так же, как ты прикасаешься к моему.

– Дорогая, ты этого действительно хочешь? – он опять коротко поцеловал ее в губы. Мэгги захотелось знать, что означают эти поцелуи, может быть, он заявляет на нее свои права?

Девушка шагнула назад и, склонив голову набок, повелительно сказала:

– Этот камзол здесь ни к чему. Сними его!

Ротвелл подбоченился и с вызовом спросил:

– Ты смеешь мне приказывать, жена?

– А ты думал, я не посмею?

– Боюсь, мне придется жить под каблуком у жены, – он притворно вздохнул. – Никогда не встречал более строптивой девушки.

Мэгги притворилась крайне изумленной.

– Неужели я более строптива, чем Кейт?

Он ухмыльнулся.

– Пожалуй, нет. Но я и не предлагаю тебе стать такой же. Поэтому не буду подчиняться, а сделаю так, чтобы ты сама подчинилась мне. Подойди и сними с меня камзол. И постарайся сделать это бережно, хотя он предназначен для загородных прогулок, тем не менее, сделан из очень хорошей материи, и я не хотел бы, чтобы ты бросила его на пол, как поступила со своей рубашкой Мэгги посмотрела на рубашку и покачала головой.

– Какой здесь беспорядок!

– Ты тянешь время, жена. Делай, что тебе велят.

Она сделала шаг вперед и почувствовала, как тело вновь обдало жаром. Конечно, он приказывал, как простой служанке, но ей нравилось это ощущение, нравилось подчиняться его приказам. Она восприняла это как игру. Возможно, так ведут себя настоящие распутницы. Конечно, все это грешно, не зря пуритане выступают против «праздников плоти», но она еще никогда не испытывала подобного наслаждения. Без сомнения, Господь не осудит ее за чувственные радости.

Мэгги принялась раздевать Ротвелла, но камзол так плотно сидел на плечах, что потребовалось некоторое усилие, чтобы снять его. Одно неосторожное движение вызвало в раненой руке резкую боль, и Мэгги вскрикнула.

Ротвелл сразу же встрепенулся.

– Ты же сказала, рука больше не болит! Зачем лгала? Оставь, я разденусь сам.

– Нет, позволь мне. Все уже прошло. Это не рана, а просто ссадина, и изредка напоминает о себе.

– Я видел твою рану. Это не просто ссадина. Между прочим, Джеймс до сих пор беспокоится насчет заражения.

– А отец не беспокоится, – Мэгги улыбнулась. – Ведь на рану было вылито столько виски! Отец действительно считает, что виски может уберечь от любой заразы, за исключением крайне тяжелых случаев.