— До свидания, — ответила она и кивнула.

Алану показалось, что в ее прощании прозвучали более печальные нотки, чем если бы она назвала его по имени. Она стояла в дверном проеме, пока он спускался вниз по ступенькам. Дойдя до ворот, он обернулся. Он подумал, что еще никогда не видел столь грустного лица. Ничего не сказав, он лишь махнул левой рукой и вышел на улицу. Остановив первое же такси, он попросил отвезти его к Мраморной арке у Центральной линии метро.

Самый короткий день наступил и прошел. Уже сидя в поезде, Алан вспомнил о том, как Розмари приехала в дом Дафни. Как она упала на столик и опрокинула бокал с вином. Тогда она заявила, что ненавидит его, но он знал, что на самом деле Розмари его любит. Вот зачем она приехала — попытаться вернуть его. Теперь, как только он окажется наконец дома, он приложит все силы, чтобы выглядеть в ее глазах примерным мужем. Как давно он не говорил, что любит ее, а ведь это хочет слышать любая женщина, сколько бы лет ей ни было. Как давно он ничего ей не покупал и никуда не выходил с ней. Разве что в один из дешевых ресторанчиков на Хай-роуд. Что ж, можно все исправить, но задача перед ним стоит трудная. Слишком много всего произошло за последнее время… Алан вздохнул. Ему не хотелось думать о Дафни, но ведь совсем недавно он не мог больше думать ни о чем и ни о ком. Он вел себя как влюбленный без памяти мальчишка и совсем забыл, что уже давно стал стариком.

Семь тридцать вечера. Уже совсем стемнело, и на небе сияла луна. На станции стояло свободное такси. Водитель забрал у него чемодан и положил в багажник. Лоутон был очень красивым местом. Алана всегда удивляло, что, хотя городок находился на окраине Большого Лондона, и здесь попадались старинные здания, росло много древних деревьев, имелась станция метро и автобусный маршрут, проходящий по главной дороге, Лоутон никогда не причислялся к красивым лондонским пригородам. Таким, как Хэмпстед, Хайгейт, Чигуэлл или Далвич. Но к примеру, многоквартирный дом, где он жил — жил, и будет жить дальше! — был одним из вполне привлекательных зданий, построенных с десяток лет назад, когда архитектура вновь вышла за рамки серой обыденности.

Он дал водителю щедрые чаевые и занес чемодан в подъезд.

В его квартире горел свет. Он заметил его из окошка такси. Выйдя из лифта, Алан поставил чемодан на пол и нажал на кнопку звонка. Ему пришлось позвонить еще раз, прежде чем дверь открылась.

— Розмари, — сказал он. — Рози…

Она посмотрела на чемодан. Потом подняла голову.

— Что ты здесь делаешь?

— О, только не надо, Рози. Я ведь здесь живу.

— Жил. Но больше не живешь. Извини, у меня ужин стынет. Спокойной ночи.

Она захлопнула дверь прямо у него перед носом! Он позвонил снова. Потом еще раз. Потом долго сидел, не понимая, что делать дальше. Взяв чемодан, он спустился вниз. Оказавшись на улице, он поднял голову и увидел, что свет в квартире погас. Стоп! А где же его ключи? Куда он их подевал? Неужели засунул куда-то в чемодан и с тех пор ни разу не вынимал? Присев на скамейке, он положил рядом чемодан и открыл его. Ключа нигде не было. Перекладывая с места на место одежду и обувь, он вспомнил, что это новый чемодан. Ключ наверняка был в старом, с которым он явился в дом Дафни…

Становилось холодно, и верхушка каменной ограды вокруг сада покрылась инеем. Он попытался собраться с мыслями. Куда теперь? В гостиницу? Или к кому-нибудь из приятелей?

Если на время остановиться у приятеля, то утром он мог бы приехать к Розмари и все объяснить: что он вернулся, что больше никуда не уйдет и никогда ее не бросит. Он вытащил телефон и позвонил Морин. Та ответила — правда, ему показалось, не слишком дружелюбно, — что он может остановиться в Кэрисбурк-хаусе, но всего на одну ночь.

Чемодан был очень тяжел. Он с трудом нес его по Хай-роуд, затем повернул на Йорк-хилл. В этот еще довольно ранний час Лоутон был пуст. Единственными, кто попался ему на пути в этот будний вечер, оказались какие-то подростки в капюшонах — из тех, кто обычно слоняется по подъездам, курит всякую дрянь, пьет энергетики и дешевое пиво.

— Что, заблудился, старик? — усмехнулся один из них.

Алан удивился, почему всегда считал это место вполне комфортным для проживания.

К Рождеству все в жизни, так или иначе, меняется. 22 декабря Дафни улетела в Севилью, где остановилась в гостинице «Альфонсо XIII», договорившись с подругой, давно живущей в Испании, встретиться за рождественским ужином.

Дочери Мелиссы приехали навестить мать. Льюис остался у нее. Еще несколько дней назад он даже не мечтал о такой жизни. Ему очень понравилось, как хорошо здесь к нему отнеслись. За день до Рождества он выехал в город и позаботился о том, чтобы никто не остался без подарка.

Майклу снова позвонили из «Урбан-Грейндж», сообщив, что у его отца снова сильное недомогание и, возможно, он захочет его повидать. Он тут же приехал, однако застал Уинвуда-старшего за обедом, и тот не изъявил желания разговаривать. Вернувшись домой, Майкл позвонил Кэролайн Иншоу. Сказал, что если она хочет побеседовать с Джоном Уинвудом, то откладывать не стоит.

Это выглядело нелепым и абсурдным. Джон Уинвуд вот-вот собирался перешагнуть столетний рубеж. Он мог умереть не то что в любой день, а в любую минуту. Если бы только он умер… Для него это было бы лучше всего. Так было бы лучше и для всех остальных — ради всеобщего спокойствия. На Рождество к Майклу, как обычно, приехали его дети. Джейн начала звонить ему еще за неделю, обещая приготовить любимую индейку и привезти подарки. Ричард тоже позвонил. Он собирался остаться на Рождество, а на следующий день сразу же улететь в Сиэтл, где открывается какая-то конференция. Каждому из них Майкл купил по айподу — прежде всего потому, что такая вещь в принципе сейчас необходима и продается в любом салоне связи. В Сочельник он набрал номер Дафни и получил в ответ следующее сообщение: «Мы с Аланом расстались. До второго января я в Испании».

На Рождество выдалась умеренно холодная и влажная погода. Накрапывал дождь. Ричард уехал в Сиэтл. Весь предыдущий день он загружал всю музыку, которую только отыскал в отцовском доме, на свой новый «Айпод». Он был просто в восторге от подарка. Джейн, наоборот, не раз говорила, что никогда не научится обращаться с таким устройством. Она поблагодарила отца, но призналась, что считает себя настолько безнадежной в этом деле, что даже не вытащит это медиаплеер из коробки, не говоря уже о том, чтобы заставить его воспроизводить музыку. Майкл думал, что с ним, должно быть не все в порядке, поскольку после отъезда детей он почувствовал облегчение.

Его отец не умер. Утром 10 января Майкл даже задумался, не стоит ли что-нибудь подарить старику на день рождения. Но тут же возненавидел себя за то, что такое взбрело ему в голову. Последний раз подарок отцу он сделал в 1943 году, на Рождество. Собственно, сам подарок купила мать, и сейчас он уже не помнил, какой именно. Она сунула его в руки мальчика и заставила завернуть.