у меня словно тумблером включили слух. В голову моментально полезли ранее оттуда изгнанные мысли, а стадион стоя рукоплескал нам. С трибун отовсюду виднелись восторженные лица, поэтому повернувшись, я посмотрел результаты забега.

Ivan Dobryashov — 9.84, WR.

Jim Hines — 9.95.

Lennox Miller— 10.04.

— «Всё? Так просто? — удивился я, всё ещё не веря, — я стал олимпийским чемпионом?».

Я несколько секунд постоял в ошеломлении. То, к чему я стремился всё же произошло, поэтому, когда ко мне подошли соперники пожать руки, я не сразу понял, чего от меня хотят и только встряхнувшись, стал их тоже поздравлять с олимпийскими медалями. Бегун из Ямайки выглядел довольным, а вот американец явно рассчитывал на лучший результат, хотя и так, пробежал весьма и весьма прилично, выбежав из злосчастных 10 секунд по электронному секундомеру.

Энергия от случившегося переполняла меня, поэтому подойдя к телевизионной камере, я показал всем известный жест в моём времени Усейна Болта, и пусть молнии на небе не засверкали при этом, но я почувствовал себя причастным к чему-то великому. Стадион с восторгом встретил эту необычную позу.

Почти сразу наступило награждение, и я со смешанными чувствами поднялся на подиум с цифрой I. Нам принесли медали, меня поздравил представитель МОК, надев на шею золотую медаль, а когда остальные два спортсмена получили свои награды, настала небольшая пауза, а затем торжественно зазвучал гимн СССР, и я, приложив руку к сердцу слушал его, поскольку в эти годы слова такой важной для любого советского спортсмена музыки, так и не были официально утверждены и гимн исполнялся без слов. Когда музыка закончилась, стадион захлопал, затем заиграл гимн Америки. Я краем глаза заметил, что Хайнс сбросил кроссовки и стоит, опустив голову в чёрных носках и чёрных перчатках, одну руку он в сжатом кулаке поднял вверх.

«Явно политическое заявление, лучше держаться от него подальше, и так я тут с этим своим недавним жестом, — тут же решил я, так как обычно такие заявления спортсменов плохо влияли на их дальнейшую карьеру».

Поэтому, когда отыграл гимн Ямайки, я оторвался от спортсменов и обошёл по кругу весь стадион, хлопая и благодаря за поддержку болельщиков. Такого не делал ещё никто, так что мне хлопали в ответ и под град аплодисментов я зашёл под трибуну, мгновенно попав во множественные объятья. Тренера сборной, спортсмены, которые были рядом, плакали словно дети, хлопали меня по спине, прикасались к медали, и успокоить их удалось с большим трудом.

— Эх, Ванюша, — прослезился и Сергей Ильич, когда наконец доступ к моей тушке освободился и для него, — каюсь, как на духу, вот не верил я, не верил, что такое возможно, а вот случилось.

— Ну вообще Сергей Ильич, — притворно возмутился я, — я же вам в самый первый день нашего знакомства сказал, что завоюю эту медаль.

Он меня обнял и похлопал по спине.

— Значит сдержал слово Ваня, значит сдержал.

Количество людей, зашедших меня поздравить перестало быть двухзначным, даже девочки успели заглянуть и поцеловать скромно в щёчку. Через полчаса, прибыли автобусы, и мы поехали обратно, квалификации на 200 метров были только завтра.

— Что молчишь Денис? — я передал ему посмотреть медаль, — злишься? А ведь в ней есть часть и твоего труда тоже.

Он покачал головой.

— Даже не вериться, — мужчина вернул мне её обратно, и я повесил награду на шею, — дома наверно сейчас праздник, первый разыгранный комплект наград и сразу наш.

— Хорошо, если так, — согласился я с ним, хотя в душе сильно сомневался насчёт этого.

В деревне нас ждали все, кто не был на соревнованиях, мужчины и парни, девочки и женщины все, забыв то, что ещё вчера сторонились меня, бросились поздравлять, обнимать, а мне оставалось лишь глупо улыбаться, благодарить и следить, чтобы медаль не пропала. Когда вал радости схлынул, на вечер обозначали общий сбор в мою честь, как первого золотого медалиста, и я пошёл к ресепшену.

— Добрый день сеньориты, — улыбнулся я, — как прошёл ваш день?

— Сеньор Иван! Поздравляем! — бросились наперебой они поздравлять меня, а Мария, которая была просто на загляденье красивой, стеснительно спросила, — а можно с вами сфотографироваться?

— Конечно, без проблем, — удивился я, — у меня только нет фотоаппарата.

— Один момент, — и она умчалась так быстро, словно пыталась повторить мой рекорд.

Уже через десять минут, я перефотографировался с ними всеми, как по одной, так и группой, пообещав, что, когда фотографии будут готовы, обязательно их подпишу. Взяв сегодняшние газеты с привычного столика, я направился к себе. Медаль я почему-то сильно боялся потерять, поэтому взял в ванную и положил в зоне видимости пока мылся, а потом завалился на кровать, всё время посматривая краем глаза на подтверждение того, что всё что я делал в этой реальности было не зря.

Начав с вчерашних мексиканских газет, я сразу понял почему меня так хорошо встречали сегодня на стадионе. Во всех газетах было моё вчерашнее интервью. Журналисты расхваливали меня на все лады, рассказав и о благодарности к народу Мексики, и о том, что я учу язык, и весело подшучивали надо мной, рассказав историю с запоминанием имён с помощью значков. Тут же были кратенькие опросы девушек, которые со мной контактировали и все без исключения говорили, что сеньор Иван всегда внимательный и обходительный. Закончив чтение с медком в груди, я потянулся к американским газетам, тоже пока только за вчерашнее число. Здесь было далеко не так всё радужно. Да, тон риторики чуть снизился с позавчера, но ненамного. Они говорили о том, нужно ли это моё заигрывание с местными, насколько оно вообще уместно для спортсмена, да и в целом финалы бега на 100 метров покажут, кто по-настоящему быстр, превознося своих спортсменов и желая им удачи.

Дочитав всё до конца, я только испортил себе этим настроение, а ведь всё так хорошо начиналось.

Глава 32

Вечером в клубе нашего дома, как я не пытался откосить, но пойти пришлось. Собралось очень много людей, были поэты, певцы, дипломаты, все поздравляли и чествовали меня, поскольку сегодня больше в копилке СССР медалей не было, это немного печалило спортсменов, но хотя бы первое золото позволяло оптимистичнее смотреть в завтрашний день. Когда наконец всё немного успокоились, и я смог улизнуть, закрывшись в своей комнате, то раздавшийся тихий стук в дверь вызвал у меня на лице гримасу. Идти открывать не хотелось, но стук повторился, а это значило, что меня явственно видели входящим в квартиру. Делать было