тянется к моим шарам, затем нежно перекатывая их. Я раздвигаю ноги, чтобы у нее был лучший доступ, потому что согласен поиграть. Я хочу, чтобы она вытворяла со мной все что захочет. Именно так она и делает. Лотти проводит ладонью по моим шарам и играет с моим концом, посасывая только головку, облизывая и щелкая по ней языком.

Дразня.

И мне это нравится.

Нравится, как она действует.

То, как она фокусируется на одной конкретной части, а затем снова берет мой член в рот, прижимая его к задней стенке горла…

– Черт, – бормочу я, когда мой член дергается у нее во рту.

– Мне нравится твой член, – произносит она, вынимая его изо рта и облизывая всю длину. – Хаксли, он такой большой. Такой толстый. – Лотти проводит языком по нижней части головки, дразня чувствительное место, и клянусь, я возбуждаюсь еще сильнее от того, как она держит мои шары, нежно, очень нежно потягивая их. Этого достаточно, чтобы свести меня с ума и послать дрожь удовольствия по моему позвоночнику.

– Я хочу кончить тебе в рот, – говорю я, сжимая основание члена, но она шлепает меня по руке.

– Не трогай, он мой.

Слыша подобное требование, я приподнимаю брови, и если бы не был так отчаянно заинтересован в том, чтобы она закончила, я бы объяснил, что кому принадлежит, но мне нужен ее идеальный рот на моем члене. И прямо сейчас.

– Тогда трахни меня ртом, – велю я сквозь стиснутые зубы.

Лотти перестает толкаться бедрами в сторону своего дилдо и вместо этого сосредотачивается на моем члене, беря меня глубоко в рот.

Она сосет.

Давится.

Затем повторяет этот процесс, пока я не чувствую ничего, кроме ее сладкого рта.

Хватаюсь за стенку душевой кабины, когда спазм удовольствия проходит по моему позвоночнику и скапливается у основания члена.

– Черт, я сейчас кончу. – Провожу рукой по щеке Лотти. – Проглоти все до последней капли.

Ее взгляд затуманивается, и в этот момент она добивает меня, работая рукой и посасывая, делая мне лучший минет в жизни. Мои шары напрягаются, член набухает, и я взрываюсь, из моей груди вырывается крик, когда я кончаю Лотти в рот.

И она принимает все.

Как я и велел, все до последней капли, пока я не изливаюсь полностью, пытаясь перевести дух.

Лотти выпускает меня изо рта и улыбается.

Мне требуется три секунды, чтобы схватить ее, выключить воду, а затем уложить ее поперек встроенной скамьи. Я раздвигаю ее ноги, встаю на колени и прижимаюсь ртом к ее киске.

– Да-а-а, – выдыхает она, зарываясь рукой в мои волосы. Крепко сжимая их, Лотти стонет, пока я пожираю ее киску.

Она очень близко. Я знаю это по тому, как она сжимает ногами мои плечи, тому, как дрожат ее руки, когда она тянет меня за волосы.

– Никогда не смогу забыть твой вкус, – говорю я, вращая языком и вводя в нее два пальца. – Я бы мог лакомиться тобой весь день. – Удар за ударом, напряжение становится все сильнее и сильнее, пока ее пальцы не впиваются в мою кожу, а бедра не начинают дрожать.

– Хаксли, я… о, черт, я кончаю! – кричит она, когда я сжимаю ее бедра, лишая ее возможности двигаться, пока пожираю ее, доставляя удовольствие так, как я того хочу.

Стоны Лотти эхом отражаются от кафеля.

Она выкрикивает мое имя, когда я не отступаю, поглощая каждую последнюю унцию ее оргазма.

И когда она медленно расслабляется, я еще несколько раз провожу языком, а затем отстраняюсь и оставляю поцелуй на ее киске.

Когда я встаю, Лотти смотрит на меня неуверенно. Дрожащей рукой она проводит вверх по телу к шее. Смотрит на меня, пытаясь восстановить дыхание, и я не знаю точно, что она собирается сказать, но решаю опередить ее.

– Спокойной ночи, – говорю я, а затем выхожу из душа. Я должен прекратить это. Должен убраться отсюда, иначе могу отнести ее в кровать и трахать всю ночь, пока она не станет молить о том, чтобы я остановился.

Сожаление о том, что оставил ее, наполняет меня, но я прогоняю его, хватаю одно из полотенец, оборачиваю его вокруг талии и направляюсь в свою спальню, закрывая за собой дверь.

Потрясенный и сбитый с толку, не понимающий, что на меня нашло, я захожу в ванную, включаю душ и встаю под горячую воду, пытаясь собраться с мыслями.

Какого хрена я творю?

Черт возьми, я размываю границы, и теперь, когда мой член побывал у нее во рту, не думаю, что могу остаться прежним. Не после того, как она приняла меня так глубоко, не после того, как она проглотила каждую каплю мой спермы.

Я не смогу выкинуть этот образ из головы. Эта картина буквально стоит у меня перед глазами.

И когда я выхожу из душа, чтобы вытереться, я могу думать лишь о том, как сильно мне хочется пройти через коридор и исследовать тело Лотти. Как я хочу поблагодарить ее за то, что она принимает все мое дерьмо. За то, что заставляет меня открыться, когда я на самом деле не хочу открываться.

Смотрю на себя в зеркало и медленно провожу рукой по щетине, той самой щетине, которая оставила следы на внутренней стороне бедер Лотти. Какого черта ты делаешь, мужик?

И почему ты выглядишь… счастливым?

Счастливым, когда должно быть иначе, ведь хаос поглощает меня целиком. Сделка, ложь, размытые границы… все это витает в воздухе – то, с чем я обычно не мирюсь, но вот он я… разбираюсь со всем этим.

Господи.

Лежащий на тумбочке телефон пиликает, и я смотрю на него, гадая, сколько, черт возьми, времени.

Сажусь на кровать и читаю.

Лотти: У тебя невообразимо роскошный рот. Обожаю кончать от твоего языка.

Вашу мать.

Она пытается снова возбудить меня?

Хаксли: Я не могу насытиться твоей киской и твоим пульсирующим клитором.

Провожу рукой по лицу, желая, чтобы мое тело больше не возбуждалось. Одного раза достаточно. Переступать черту чаще – значит напрашиваться на неприятности.

Лотти: Я кончала так лишь для тебя. Ни для кого другого. Только. Ты.

Да, она пытается снова возбудить меня, соблазнить. Она хочет большего. Я чувствую это.

Хаксли: Ты сейчас лежишь голая в кровати?

Лотти: Откуда ты знаешь?

Хаксли: Ты пытаешься заставить меня вернуться в твою спальню.

Лотти: Хаксли, я хочу, чтобы твой член оказался внутри меня. Мои ноги разведены в стороны, соски твердые, а тело горит от одной мысли об этом.

Мой член дергается, и я скрежещу зубами, пытаясь держать