– Понятия не имею, – сказала Ливия. – Меня это просто не интересует. И мы говорим сейчас не о Гарри, мы говорим о тебе и о тех людях, которые приходят в этот дом и с которыми мне, хозяйке этого дома, запрещено общаться. Ты тоже не ведешь себя с ними так, как положено гостеприимному хозяину. Не играешь с ними в карты, не оставляешь их ужинать. Ты проводишь с ними по часу взаперти в библиотеке, а потом они уходят. Разумеется, мне любопытно, чем вы там занимаетесь. У них есть жены?

– Не здесь, – сказал Александр. – Если бы их жены жили с ними в Лондоне, все было бы по-другому. Тогда мы принимали бы их вместе. Но русские мужчины, приходящие в дом без жен, чувствуют себя неуютно в обществе жен тех, к кому они приходят. – Александр понимал, что заврался, но ничего не мог поделать. Он привык отдавать приказы и ожидал безропотного повиновения. Но с Ливией так не получалось. Однако рисковать он не мог. То, что произошло сегодня утром, не должно повториться.

– Так о чем вы говорите, когда они к тебе приходят? – спросила Ливия.

– Мы пьем водку и говорим о России.

– Если ты так сильно любишь родину, зачем было ее покидать? – Ливия в запале даже не подумала о том, что если бы Александр не уехал из России, она не была бы сейчас за ним замужем.

– Я наполовину англичанин. Я хотел почувствовать себя таковым, – сказал он, беззаботно пожав плечом. – Мы не могли бы прекратить этот допрос? Он меня утомил. – Последнюю фразу он произнес достаточно резко.

– Прости, я не считала, что допрашиваю тебя, – сказала Ливия. – Но я знаю о тебе так мало, и с каждым прожитым с тобой днем неведение мое лишь увеличивается. Ты считаешь предосудительным мое желание лучше понимать человека, которого я называю своим мужем?

Пришло время искать примирения.

– Нет, моя сладкая, конечно, нет. – Он подошел к ней и, взяв за руки, помог подняться с кресла. – Ты знаешь, этот процесс идет, он обоюдный. С каждым днем я узнаю тебя все лучше и лучше, но большая часть твоей жизни все еще скрыта от меня. – Он провел подушечкой большого пальца вокруг ее губ.

– Я ничего от тебя не скрываю, – возразила Ливия, хотя внезапно почувствовала, как расслабилось тело, смягчилось лицо, как решимость ее тает от тепла его прикосновений, от тепла его взгляда. Насколько уютнее чувствовала она себя, когда ее муж становился таким – нежным и любящим.

– Тебе незачем что-то скрывать от меня, – сказал он. – Всего пару месяцев назад я не знал о твоем существовании. Ты стала такой, какой стала, до того, как я появился в твоей жизни. Я узнаю о тебе то, что должен узнать. Но со временем. Давай не будем спешить.

– Я никуда не спешу, Алекс. Но не люблю загадки, которые не могу разгадать.

– Хорошо, я все тебе объясню. Но обещай, что больше не станешь поднимать этот вопрос и будешь вести себя с моими русскими друзьями так, как я тебя прошу. Мы можем заключить такой договор?

– Да.

– Многие русские эмигранты – нищие. Есть среди них такие, у которых в России осталось все – поместья, состояния, все нажитое. И все это конфисковал царь. Я помогаю им финансово. Но они гордые, и им бы не понравилось, узнай они, что я рассказал тебе об этом.

– Понимаю. – Ливия не нашлась с ответом.

– Так мы можем теперь раз и навсегда оставить эту тему? – спросил Александр, ненавидя себя за ложь. Но что еще он мог ей сказать, чтобы взять ситуацию под контроль?

– Можем, – сказала Ливия. – Твои друзья, как ты их называешь, могут быть спокойны – они меня больше не увидят.

Александр мысленно воздал хвалу Господу за то, что тот его надоумил. Однако он понимал, что тема не исчерпана. Чего ждать от нее в следующий раз?

– У тебя есть планы на утро? – спросил он. – Может, покатаемся верхом?

Ливия подумала о том, что активный отдых на свежем воздухе прогонит прочь дурной осадок, который остался на сердце после сегодняшнего разговора.

– Да, пожалуй. – Она бросила перо на секретер. – Закончу, когда вернемся.

Александр бросил взгляд на приглашения:

– Сколько тебе еще осталось написать?

– Всего два.

– Тогда быстро дописывай, и я отдам их Борису, чтобы доставил адресатам.

– Они могут подождать до вечера.

– Их надо разослать как можно раньше, – сказал Алекс. – Давай, Ливия, потрудись еще немного.

Ливия никак не могла понять, почему ему так хочется пригласить именно этих гостей. Если он собирается поговорить о политике, пусть пригласит мужчин поужинать в один из его излюбленных клубов. Ладно, подумала Ливия, еще один утомительный вечер – не такая уж большая жертва с ее стороны.

Однако званый ужин вызвал к жизни весьма интересные вопросы. Вопросы, которые вполне могли развеять скуку. Изначально все шло именно так, как она и предвидела. Живой и остроумной эту беседу можно было назвать разве что в насмешку. Занудство сменяло бахвальство, и наоборот. Впрочем, Александр был на высоте. Он вел себя как радушный, внимательный хозяин, подливал в бокалы вино. Даже глазом не моргнул, когда лорд Эвершем заявил:

– Да что он такое, этот ваш император, князь Проков? Дурак, да и только, скажу я вам.

– Боюсь, вы не одиноки в своем мнении, сэр, – сказал Александр и наклонился, чтобы подлить Эвершему вина.

– Это верно, не одинок, – заявил лорд Кармартон, оторвав взгляд от тарелки. – Прекрасный палтус. У вас великолепный повар, княгиня Прокова. Мои поздравления.

Ливия улыбнулась в ответ. Да, палтус неплох, но Ада и Мейвис приготовили бы не хуже.

– Все правительство готово высказаться в том же духе, – заявил Кармартон. – Я не имею в виду палтуса, разумеется. – Он засмеялся собственной шутке, видимо, сочтя ее удачной. – Нет… нет… Я о походе против Финляндии. Так зачем ему понадобился этот демарш, Проков?

– По-моему, это Наполеон его надоумил, – ответил Александр.

– Премьер-министр такого же мнения, – заявил лорд Флинток. – Говорит, вашего императора Александра водят за нос, и если мы предоставим ему вариться в собственном соку, то он еще увидит, с какой стороны намазан маслом его хлеб.

– Веселая получится свалка, – пробормотал Кармартон.

– Наполеон не дает ему прибрать к рукам Польшу, вот в чем дело, – заявил Эвершем. – Так говорят в правительстве. Малыш в треуголке не дает Александру протянуть загребущие руки к Польше.

Ливия, как и остальные женщины, не принимала участия в разговоре. Но скучно ей не было. Наоборот, беседа ее заинтриговала. Гости Александра поливали грязью властителя страны, которую Александр считал родиной. И не только это. Он сам говорил, что учился вместе с царем. Однако Александр никак его не защищал, а лишь подливал масла в огонь.

Она дала Борису знак нести второе блюдо и повернулась, чтобы ответить на какой-то невнятный вопрос леди Кармартон. Не то чтобы она винила леди Кармартон в неумении внятно выразить свои мысли. О какой интеллектуальной беседе могла идти речь, когда мужчины, крича и перебивая друг друга, пьяно хихикая, несли чушь заплетающимися языками. Вино лилось рекой.