– Моркомб, я поеду на Беркли-сквер, – сообщила Ливия своему престарелому дворецкому. – Распорядись насчет кареты.

– Ладно, – сказал Моркомб и поплелся на кухню.

Ливия, которую никогда особенно не смущала неразговорчивость слуги, пошла наверх. Она знала, что Моркомб все сделает как надо, и действительно, когда она, одевшись, спустилась вниз, экипаж уже ждал у парадного входа.

Моркомб, кряхтя, отодвинул щеколду, и Ливия, прихватив зонт, вышла под дождь.

Джемми открыл для нее дверь коляски.

– Мерзкий денек, миледи.

– Это верно, – согласилась Ливия и, передав зонтик кучеру, села в старенькую карету. Пусть карета была старой и скрипучей, но перед элегантной и модной коляской у нее было по крайней мере одно существенное преимущество – в ней Ливия не рисковала промокнуть до нитки.

Дождь не прекращался и тогда, когда двумя часами позже Ливия вышла из дома Бетси Ормонд на Беркли-сквер.

– Какая у тебя забавная карета, Ливия, – заметила Бетси, вышедшая проводить гостей.

– Может, она и выглядит неуклюже, зато в такую погоду ничего лучше не придумаешь, – весело ответила Ливия. – Может, кого-нибудь еще надо подбросить до дома? Я готова.

– Если вы не откажетесь довезти меняло Олбермарл-стрит, душечка, я буду вам премного благодарна, – с готовностью откликнулась пожилая леди, обернув шею непомерно длинным боа и сунув руки в муфту. – Харгрейвсу утром понадобилась наша коляска, и я уже собиралась послать за наемным экипажем, но мне было бы куда приятнее проехать с вами в этой прекрасной карете.

– С удовольствием составлю вам компанию, леди Харгрейвс, – сказала Ливия. – А вот и Джемми с зонтиком.

Джемми бегом взлетел по ступенькам, открыв для дам зонтик, чтобы они не промокли по дороге к карете, даже если до нее надо было сделать несколько шагов.

– Скажи конюху, что мы вначале заедем на Олбермарл-стрит, – обратилась Ливия к Джемми, пропуская леди Харгрейвс вперед. Ливия забралась следом за ней, и Джемми закрыл за ними дверь.

– Ну, дорогуша, как вам семейная жизнь? – спросила у Ливии ее попутчица, с любопытством глядя на Ливию. Видимо, до нее дошел слух, что Ливия беременна, и она хотела услышать подробности.

– Спасибо, хорошо, – сказала Ливия, которая всегда отвечала на подобные вопросы именно так, если, конечно, эти вопросы не задавали ей Нелл или Элли.

– Скоро ли ждать счастливого события? – спросила леди. – О, как я бестактна. Простите, душечка, любопытство старухе.

– Пока не ожидается, – ответила Ливия, надеясь, что таким образом сможет закрыть тему.

– Да, бывает так, что сразу не получается, – сказала леди Харгрейвс. – Главное, чтобы вашему мужу хватило терпения.

Ливия лишь улыбнулась в ответ. Спутница ее снова наклонилась к ней и таинственным шепотом произнесла:

– То, что вы сделали с домом Софии Лейси, просто поразительно! Как-то я сказала Харгрейвсу, что София его бы сейчас не узнала. Так жаль, что последние годы она стала затворницей. В юности она любила погулять, и даже потом, когда уже была в годах.

– Вы хорошо ее знали?

– Не слишком хорошо, моя дорогая. Она была на пятнадцать лет старше меня. И мы вращались в разных кругах. – Леди Харгрейвс рассмеялась. – Моя матушка ни за что не разрешила бы мне водить дружбу с такими, как София.

– В самом деле? Почему?

– У нее была, знаете ли, не слишком хорошая репутация. – Старушка захихикала. – Вокруг Софии Лейси всегда витала аура скандала. Мужчины вились вокруг нее, как пчелы над цветком, джентльмены обивали порог ее дома. Никому из нас, скромных девушек, не разрешали водить с ней дружбу.

– Так разыгрался все же скандал, или все ограничивалось сплетнями?

Леди Харгрейвс покачала головой.

– Слухи ходили всегда, но я подробностей не знаю. Если что-то и было, то все это произошло еще тогда, когда София была совсем юной, задолго до того, как я с ней познакомилась. Это была романтическая история любви. Но с кем и как все закончилось, я не знаю. Никто никогда не говорил об этом вслух. – Пожилая дама вздохнула. – Признаться, я ей всегда завидовала. Запретный плод всегда сладок. Мы, скромные дебютантки, всегда смотрели на женщин «с репутацией» с тайным восхищением. А вот и моя улица. Большое вам спасибо за то, что подбросили меня, Ливия, душечка.

– Мне было приятно, мадам.

– И мне было приятно с вами поболтать, – сказала леди Харгрейвс. – Передайте от меня привет вашему красавчику мужу. – Помахав Ливии на прощание, старушка подхватила меховой хвост и пошла домой.

Ливия усмехнулась. Ей нравилась леди Харгрейвс, подругам Ливии, Нелл и Элли, она тоже нравилась. Женщины поколения леди Харгрейвс были в массе своей куда менее глупыми и наивными, чем ее, Ливии, ровесницы. Они не боялись говорить откровенно на темы, на которые в современном обществе существовало табу. Называли вещи своими именами. Леди Харгрейвс скорее подтвердила догадки Ливии, чем пролила свет на то, что оставалось для Ливии тайной, и тем не менее то немногое, что рассказала о Софии Лейси попутчица, сильно разогрело любопытство Ливии. Какой же она была в жизни, эта ее таинственная благодетельница?

Карета остановилась перед домом на Кавендиш-сквер, и Ливия побежала ко входу. Фонари на улице еще не зажгли, но в холле уже горел свет.

– Мой муж дома, Борис? – спросила она, расстегивая пелерину.

– Он в библиотеке. У него посетитель, княгиня.

Ливия кивнула. Ее муж сейчас для нее недоступен. Она пошла к себе, торопясь освободиться от влажной пелерины. Алекс занят, дождь все еще идет, и перспектива провести остаток дня в компании хорошей книги перед камельком представлялась Ливии не такой унылой, как утром.

Но разговор в карете не давал Ливии покоя. Повинуясь какому-то странному порыву, Ливия взяла стоявшую на комоде масляную лампу и поднялась по узкой лестнице на чердак.

На чердаке она была всего лишь раз с тех пор, как, согласно завещанию Софии, стала хозяйкой дома на Кавендиш-сквер. На чердаке было пыльно и грязно, он был завален сундуками, коробками, всяким хламом. Ливия остановилась на пороге, высоко подняв лампу. Неудивительно, что все здесь оставалось таким же, как прежде. Что-то темное пробежало по полу. Крысы? Мыши? Белки?

Ливия была не из тех, кто падает в обморок при виде мыши, и, повесив лампу на крюк под карнизом, огляделась. Фонарь высвечивал круг посреди чердака. В углах сгущалась тьма. Четыре световых окна под карнизом были затянуты паутиной, но свет снаружи все равно проникал сюда, разглядеть можно было лишь силуэты предметов.

Ливия попыталась открыть кованый сундук, но ржавый замок не поддавался. И тут раздался голос Корнелии:

– Лив! Ливия, ты где?